Постмодернизм в фантастике - руководство пользователя
Шрифт:
Винсент Омниаверитас бешено закрутил ручку своей пропагандистской машины "Дешевая правда". Потребовав радикальных реформ, он, казалось бы, ни к селу ни к городу заговорил о видеоклипах: "Не вижу ничего удивительного в том, что рок-звезды, как в свое время Наполеон, выхватили корону НФ из рук писателей и редакторов и нахально водрузили ее себе на голову. Действие, эмоциональный накал, цвет, безрассудный полет воображения - все это вы в изобилии найдете в видеоклипах, круто замешанных на фантастике, и, увы, не найдете в наших журналах". А Сью Деним, вся из себя ехидная, написала чуть ниже: "М-да, "небьюловский" бюллетень этого года был набит такой чепухой, что даже маменька и папенька могут сказать: о'кей, это можно читать". Вскоре после этих событий, рассматривая антологию "Лучшие вещи года", составленную Дозуа для издательства "Bluejay Books" (в предисловии Дозуа похвалил "поколение 80-х" и старательно перечислил его членов), Омниаверитас писал: "И все же если этих "наследников" поместить в сильное магнитное поле, то мы увидели бы, как Гибсон, Шайнер, Стерлинг, Кэдиган и Бир немедленно устремились бы к одному полюсу... а Робинсон, Кессел, Келли, Мерфи и Уиллис - к другому". Так произошел раскол. Стороны были выбраны, имена названы, и можно было приступать к битве.
Этот самый жаркий этап кампании продолжался следующие несколько лет. Но прежде чем мы оставим 1982 год, давайте присмотримся еще к двум постмодернистам, на сей раз киберпанкам.
Билл Гибсон удивительно похож на Элвиса Костелло12, правда, значительно выше его ростом; как и Костелло, он, по мнению своих сторонников, заслужил себе место на художественном Олимпе уже хотя бы в силу своей виртуозной игры. Как раз в 1982 году его уже весомая репутация была подкреплена еще двумя рассказами, опубликованными в "Omni", "Сожжение Хром" и "Джонни-мнемоник" [Johnny Mnemonic]. Рано или поздно он должен был сесть за роман, и многие всерьез задавались вопросом: сумеет ли он сохра нить присущую ему магию слова в более крупной форме?
Творчество Гибсона - это квинтэссенция киберпанка: самое крутое из всех технологических будущих, описанных фантастами, быстрое действие, крепко выстроенный сюжет и - презрение ко всему, что, по его мнению, медлительно и скучно. Его провозгласили образцом новой породы "твердых научных фантастов" - лавры, которые он грациозно отклонил в интервью журналу "Interzone": "Я думаю, что многие критики впали в заблуждение относительно моего чувства реализма, приняв облегченный подход к характерам персонажей за какую-то глубокую и искреннюю попытку понять технологию. Мне просто интересно - ну, вот как другим хочется понять, что движет человеком, покупающим джинсы от Келвина Клайна, а не какие-то другие, - вот так и мне интересно, как работает хирургический лазер. Причем из этого отнюдь не следует, что я так уж ослеплен красотой и значением (или поэзией) этих самых лазеров..." К тому же не стоит упускать из виду, как часто делают некоторые экзальтированные критики, что Гибсон - требовательный мастер и прекрасный стилист (как в малой, так и в крупной форме), писатель, который может соединить две фразы практически без шва и, протерев их кусочком замши, заставить сиять загадочным светом. Недаром киберпанки рассматривали его как главное свое оружие, как своего Моисея, который выведет их из литературных пустынь в плодородные земли Новой и Лучшей Научной Фантастики. Брюс Стерлинг, несмотря на то что начал писать сравнительно недавно, успел пройти уже через три литературных инкарнации. Сначала он числился среди перспективных, но не замеченных читателями и критикой молодых авторов (его первый роман "Океан инволюции" [Involution Ocean], вышедший в книжной серии "Открытия Харлана Эллисона", как раз и был таким вот - перспективным, но никем не замеченным). Следующий роман, "Искусственный ребенок" [The Artificial Kid], входящий в цикл произведений о столкновении в далеком будущем двух фракций - "шейперов" и "механистов", в котором Стерлинг буквально ворвался в киберпанк (и, возможно, изобрел его), показал его крутым писателем, сочетающим в своей манере письма эмоциональность и остросюжетность, присущие массовой пульп-продукций, стэплдонианскую перспективу и киберпанковский накал. Уже упоминавшийся "Рой" также был рассказом из этого цикла, причем одним из лучших. А после публикации в 1985 году "Схизматрицы" [Schismatrix], своего кульминационного романа в этой серии, Стерлинг в третий раз удивил читателей, раскрывшись как лихой и причудливый стилист - в рассказах (таких, как "Telliamed", "Зеленые дни в Брунее" [Green Days in Brunei] и "Ужин в Одогасте" [Dinner in Audoghast]), в которых он, сохранив киберпанковские оттенки и обертоны, сделал, однако, еще один шаг вперед. Благодаря этим своим хамелеоновским перевоплощениям, этим шаманским трюкам со сбрасыванием кожи, он, пожалуй, едва ли не самый интересный для наблюдения фантаст из всех постмодернистов. Какие-то еще сюрпризы он нам преподнесет?
Итак, наступил 1983 год. Две армии выстроились друг против друга. И в это время буквально ниоткуда, сам по себе, у киберпанков объявился еще один союзник. Это был Грег Бир, который, проходив несколько лет в перспективных-но-не-замеченных авторах, теперь вдруг обрел свой голос и опубликовал два рассказа - "Трудный бой" [Hard-fought] и "Музыка, звучащая в крови" [Blood Music], - которые своей яркой изобретательностью, редкой отвагой и веселым пессимизмом принадлежали, несомненно, к фантастике киберпанков. Работая в полной изоляции от этой команды, Бир самостоятельно изобрел киберпанковский стиль, за что и был принят в их рядах с распростертыми объятиями.
Правда, в то же время киберпанки обнаружили еще одного врага, писателя, который им показался самым талантливым и самым опасным из всех гуманистов, - Кима Стэнли Робинсона.
Во взгляде Кима Стэнли Робинсона - холодный блеск заядлого ковбоя-дуэлянта; оппоненты от такого взгляда нервничают и чувствуют себя неуютно. Те, кто видел, как беседуют он и Гибсон (пусть даже и на фотографиях), не могли не заметить, сколь много эти двое не говорят друг другу и как много тем не менее ими сказано - взглядами, которые вот-вот выстрелят. В своих произведениях Робинсон умело сочетает сильные человеческие чувства и ясный, прозрачный язык прозы (я слышал от одного издателя, упустившего возможность подписать с ним контракт, что Робинсон писатель "мэйнстрима", который и сам еще не понимает, что НФ для него лишь полустанок на пути к по-настоящему большим вещам). Внимание критиков он привлек уже первыми своими рассказами - "Насеверном полюсе Плутона" [At the North Pole of Pluto], "Каньон полезных ископаемых" [Exploring Fossil Canyon], "Затонувшая Венеция" [Venice Drowned] - в которых все признаки первоклассной литературы соединялись с традиционными темами научной фантастики. В 1983 году он опубликовал "Черный воздух" [Black Air], рассказ о юноше, призванном в испанскую Непобедимую Армаду. Рассказ был просто великолепен: читатель явственно ощущал запах Северной Атлантики, страдал вместе с героем - да и вся мистика, положенная в основу повествования, тоже работала на это ощущение. Рассказ этот привел киберпанков в ярость. "Этот честный исторический рассказ написан так здорово, будто сам Фрэнк Дж. Слотер приложил к нему свою руку, - шипела Сью Деним в "Дешевой правде", вот только непонятно, зачем автор испортил его всеми этими фантазиями мумбо-юмбо в конце. Может быть, для того, чтобы его было легче продать?"
"Черный воздух" завоевал "Всемирную Премию Фэнтези" за 1983 год, и тем самым гуманисты снова выиграли ход у киберпанков. Еще одна очень важная награда попала в руки врага. И хоть в том же году Бир ушел с церемонии награждения "Небьюлой" сразу с двумя наградами - за "Музыку, звучащую в крови" и "Трудный бой", - все равно этого было недостаточно. Да, это была моральная победа, ободряющий знак, что они на правильном пути, но ведь Бир был всего лишь почетным киберпанком, заслужившим место в их рядах - равно как и свои "Небьюлы" - лишь благодаря своему таланту. Но он не был плоть от плоти этих заговорщиков, которые во мраке неизвестности, в неотапливаемых гаражах, трудились так долго и так упорно, чтобы создать киберпанк и добиться ему признания и силы. Победа, которой они жаждали всеми фибрами души, не могла быть завоевана так легко.
* * *
В 1984 году личный состав занял свои места в окопах. Терри Карр, приступив к составлению возрожденной книжной серии "Асе Specials"13 в издательстве "Berkley", весьма проницательно подписал контракты со многими из наиболее перспективных молодых авторов. И уже первые пять книг отразили весь военный конфликт в миниатюре. Серия открывалась "Диким берегом" [The Wild Shore] Кима Стэнли Робинсона, затем следовали "Зеленые глаза" [Green Eyes] Люциуса Шепарда, "Нейромант" [Neuromancer] Уильяма Гибсона, "Палимпсесты" [Palimpsests] Картера Шольца и Гленна Харкурта и "Их кости" [Them Bones] Говарда Уолдропа. Все эти книги привлекли к себе очень серьезное и в общем благожелательное внимание, и ближе к концу года разгорелась оживленная дискуссия о Новом Поколении писателей и о том, смогут ли они возглавить НФ14.
(Картер Шольц, о котором здесь еще не говорилось, целиком и полностью принадлежит к лагерюгуманистов. На фоне остальных авторов он прямо-таки вызывающе интеллектуален, что в немалой степени препятствует его карьере. И тем не менее такие его вещи, как потрясающе смешная повесть "Девять миллиардов имен Бога" [The Nine Billion Names of God] - искушенный читатель уловит шутку уже в самом названии, - показывают, что он занял свое место на аванпосту интеллектальной литературы не столько из-за неведения или неспособности, сколько вполне сознательно.)
Робинсон был первым, кто вышел за ворота в чисто поле. Альгис Будрис в журнале "The Magazine of Fantasy and Science Fiction" писал: "Ким Стэнли Робинсон... необычайно одаренный писатель. Но он также и необычный тип писателя для нашего жанра, поэтому очень здорово, что Терри Карр и "Асе", возрождая "Асе Specials", подождали, пока он не напишет свой роман, чтобы открыть им серию. Было именно так - в проспекте серии были ведь и другие книги других молодых и интересных авторов, однако все они были вынуждены ждать, пока Робинсон не принесет свой "Дикий берег""15. Сам этот роман стал, по сути, воплощением мечты Джона Кэмпбелла о литературном произведении, которое мог бы написать человек из будущего об этом самом будущем (однако сомневаюсь, что Кэмпбелл принял бы такое воплощение своей мечты). Это классический "роман воспитания" - мягкое, внимательное наблюдение за мальчиком, растущим, взрослеющим и мужающим в загадочной, полуразрушенной после катастрофы Америке. Автор бросает вызов поклонникам жанра приключенческого романа, более того - он этот жанр пародирует. (Не могу удержаться от воспоминания об одном эпизоде, имевшем место во время публичного чтения этой отнюдь не развлекательной книги, когда взрослые слушатели, не в силах удержаться от хохота, катались по земле, размазывая по щекам слезы, под свирепыми взглядами своих детей.) Короче говоря, книга эта получила самый широкий отклик как среди критиков, так и у читателей, что вообще-то бывает не часто.
Когда осела пыль, киберпанки поняли, что наконец пришел их час. На главную улицу затерянного в прериях городка, высматривая Кима Стэнли Робинсона, - с рукой на кобуре - вышел Уильям Гибсон. Смертельная ковбойская дуэль: "Нейромант" против "Дикого берега"! Киберпанк против гуманиста! Ровно в полдень!16
Если перечитать "Дешевую правду" этого времени, то становится совершенно ясно, что киберпанки ожидали нового разгрома. И не в том даже дело, что Будрис и "Асе" поторопились уже короновать Робинсона. Просто "Нейромант" был столь хорош и настолько далеко опередил свое время, что был просто обречен на поражение от тупого провинциализма зашоренных фэнов.