Шрифт:
Часть первая
Дверь за нарисованным очагом
Ноябрь 1887 года.
За полгода до описываемых событий
Любой
Сердцем московского «Латинского квартала» по праву считаются два заброшенных дома дворян Чебышевых на Козихе и Большой Бронной. Первый носит гордое имя «Чебышевская крепость» или проще, «Чебыши». Второй именуется «Адом» – наследие каракозовского кружка «Ад», память о котором здесь бережно хранится и даже преумножается. Этот островок образования и свободомыслия посреди мещанской, купеческой, лабазно-извозчичьей Москвы идеально подходил на роль базы террористов – но уже не каракозовцев, и даже не бомбистов-народовольцев, а выходцев из таких циничных и жёстких времён, что на их фоне прежние герои (или злодеи, это уж как посмотреть) казались записными толстовцами.
Гости из будущего обосновались в той самой комнате, где, согласно местной легенде, жил когда-то сам Ишутин. Старожилы «Ада» уверяли, что бывал здесь сам Нечаев – и не просто бывал, а планировал со своими соратниками из «Народной расправы» казнь студента Иванова, ту, что подсказала Достоевскому замысел «Бесов».
Казалось бы, правила конспирации предписывают бежать от такого места, как чёрт от ладана. Но это только на первый взгляд – на самом же деле, ветераны московского сыска обходили «Ад» и «Чебыши» десятой дорогой. Здесь все знали друг друга; любой новый персонаж будет немедленно срисован, изучен, профильтрован на предмет принадлежности к охранке, и при малейшем подозрении на таковую – бит по морде в кровь, и счастье ещё, если уйдёт на своих ногах. Нет, неуютно филёрам и топтунам в кривых переулочках Латинского квартала, и уж тем более, в узких, едва освещённых коридорах «Ада» с «Чебышами». А потому, даже после громких событий марта 1887 года, когда по Москве и Петербургу прокатилась волна арестов и обысков, эта «тихая гавань» осталась нетронутой.
Посетитель остановился на тротуаре и, задрав голову, нашёл нужное окно. Щёлкнул крышкой часов – всё верно, трое других должны уже быть на месте. Доверенный человечек (к слову, не имевший иного касательства к организации) исправно вносил плату за жильё и даже появлялся там время от времени – приглядеть, что комната в сохранности, что не заселились туда посторонние люди. И всё – ради того, чтобы состоялась сегодняшняя встреча.
Впрочем, гость не планировал сколько-нибудь здесь задерживаться, разве что, перевести дух, обсудить спокойно, без горячки, ближайшие планы. Ну и, конечно, извлечь из тайника сделанную год назад закладку – солидную сумму в золоте, серебре и ассигнациях, а так же, кое-какие предметы, не характерные для 1888-го года от Рождества Христова. Например, старательно подобранный арсенал и комплект шпионской электроники – направленные микрофоны, диктофоны, видеокамеры. И, главное – защищённый от взлома ноутбук, с отобранной как раз на подобный случай информацией.
А вот и условный знак – цветочный горшок на подоконнике. Правда, росший в нём фикус давным-давно высох, но это уже неважно. Своё дело горшок сделал, подав знак, что конспиративная квартира безопасна.
Люди, которым надлежало явиться на встречу, не относились к числу испытанных, проверенных в деле ветеранов «Бригады Прямого Действия». Этих ребят «привлекли» позже, когда понадобилось срочно расширять организацию в угоду амбициозным планам – его планам. Доверие новичкам ещё только предстояло заслужить – они и старались, отрабатывая шанс на удивительное приключение, для чего выполняли множество разнообразных поручений, по боль шей части – незначительных и не связанных с нарушением закона. Так, встретиться с кем-то, что-то передать, проследить за доставкой груза, а то и просто сыграть роль наблюдателя…
И это стало для них спасением: когда всё рухнуло, им удалось спастись, бежать, скрыться на заранее подготовленных квартирах. А потом, по истечении условленного срока – выйти на связь, используя систему условных знаков и кодовых сообщений (опять же, тщательно продуманных заранее).
Гость поднялся по скрипучим ступеням, прошёл по бесконечному, узкому, как кишка, коридору, привычно раскланявшись с парочкой «аборигенов» – и толкнул дверь. Никаких условных стуков – его ждали в эту самую минуту, ни позже и не раньше. Остановился на пороге, наслаждаясь мгновенной сменой эмоций в глазах тех, кто находился внутри – удивление, потом страх и, наконец, яростная надежда.
– Ну, здравствуйте, товарищи!
Один за другим все трое вскочили со стульев. Крайний слева, долговязый парень, одетый как мастеровой, даже согнулся в поклоне, потянув с головы мятый картуз. Что и говорить, привычки, приобретённые в новом окружении въедливы…
Гость по очереди посмотрел им в глаза – как и в тот день, когда каждый этих ребят них принял немыслимое, фантастическое предложение лидера радикальной группировки «Бригада Прямого Действия».
Его, Геннадия Войтюка, предложение.
Он шагнул к столу, стоящему посреди комнаты. «Мастеровой» суетливо пододвинул командиру стул, уронил картуз и густо покраснел.
Гость ободряюще улыбнулся.
– Спасибо, Дим, ты тоже садись. Все садитесь, в ногах правды нет…
Прошедший год не стёр из его памяти ни имён, ни фамилий, ни психологических портретов этих парней. Он сам их когда-то составлял, отбирая кандидатов в организацию.
Вот они – сидят, преданно смотрят ему в глаза. Скованные зажатые… нет, это срочно надо менять!
– Вот что, Дима… – Геннадий повернулся к «мастеровому». – Сгоняй-ка в трактир за самоваром и заедками. Рубца мясного возьми, расстегаев, щей вчерашних хорошо бы. Разговор предстоит долгий, а я что-то проголодался и замёрз. Весна в этом году что-то студёная…
И он сел, со стуком поставив на столешницу квадратный штоф мутно-зелёного стекла – хлебное вино в сорок казённых «полугарных» градусов. Долгожданную встречу следовало отметить.
Геннадий извлёк из кармана складной ножик, почистил специальной лопаточкой трубку и долго выколачивал её о край пепельницы.
– К сожалению, товарищи, у меня плохие новости. Портал на Гороховской-Казакова закрыт. Я несколько раз проходил мимо дома – ничего.
Он приохотился к трубке за долгие месяцы подпольной жизни, в деревеньке близ финского города Або. Приютившие его рыбаки признавали только трубочный табак, да и бумага для самокруток (о фабричных пахитосах в этой глуши никто не слышал) была в дефиците.
– А как же второй тоннель? Тот, что под землёй?..
Спрашивавшего, высокого парня, одетого в студенческую шинель, звали Володя. Геннадий припомнил, что перед «акцией» он занимался переброской снаряжения через подземный портал. И, разумеется, сразу о нём вспомнил.