Постой, паровоз!
Шрифт:
– Чудно.
– А теперь еще молочка сверху, – улыбнулся Зиновий, подавая ей полную кружку. – Извини, что не парное. Парное после баньки будет. Или лучше чего покрепче?
– А есть?
– Клюквенная настойка. Для души и тела.
– Я бы не отказалась.
Наташу ничуть не смущал Женя, безжизненно лежащий на кровати. Она бы сказала Зиновию «спасибо», если бы он загородил его какой-нибудь занавеской, а еще лучше убрал бы куда-нибудь с глаз подальше. Из-за этого идиота все беды. Правильно Зиновий сделал, что приголубил его из самострела. Если бы насмерть – так
– Банька уже протопилась, – сказал Зиновий. – Пошли.
– Ох, пойдем! Ох, попаримся!
Она почему-то была уверена, что Зиновий сам напросится к ней в банную команду. Но он сказал, что будет мыться потом.
– Эй, ты чего? – Она и не пыталась скрыть своего разочарования. – Я думала, что мы вместе…
– А можно? – неожиданно смутился он.
– Ты же все видишь, все знаешь. Не можно, а нужно.
– Но я так не могу.
– Почему?
– У меня одиннадцать лет не было женщины. И я к этому привык.
– К чему ты привык? Тихо сам с собою? – съязвила она.
– Нет. Без этого. Просто никак…
– Так не бывает.
– У каждого свои странности, – совсем невесело заключил он и вышел из бани, закрывая за собой дверь.
Он действительно был очень странным. Но эта странность и притягивала к нему Наташу. Она знала, что не успокоится, пока его не совратит. Хотя вряд ли она успокоится и после этого. Зиновий был ей нужен. Она хотела остаться с ним…
Глава 14
Наташа не узнавала саму себя. Поднялась чуть свет, подоила корову, дала сначала ей корма, а потом беспородному гнедому мерину. Дело она знала, не зря же в деревне выросла. Правда, подзабылось многое, но сегодня вспомнилось. И не так уж трудно оказалось за скотиной ухаживать.
Зиновий не скрывал своего удивления.
– Не ожидал, – признался он.
– Сама от себя не ожидала, – улыбнулась Наташа. – Но глаза боятся, а руки делают. Хочешь, я в хлеву приберусь?
– Не надо, я сам.
– А в доме?
– В доме можно. В доме хозяйка нужна…
Третий день она живет здесь, но за все это время Зиновий ни разу не предпринял попытки вплотную сблизиться с ней. Как будто не знал, что она только о том и мечтает. Знал он все. Но так ни разу она и не побывала в одной с ним постели… Возможно, он отвык от женщин до полной деградации мужского интереса. А может быть, дело в том, что в доме отсутствовала постель, куда он мог бы затащить Наташу. Была только одна кровать, и ту занимал Женя. Наташа спала на двух сдвинутых вместе лавках. Он же ночевал на полу, на охапке сена, брошенной возле печи, которую накрыл медвежьей шкурой. Она бы могла заняться любовью и на этом столь экзотическом ложе, но Зиновий этого не хотел. Может, потому что импотент. Но Наташа была близка к мысли, что ему мешал Женя. Поэтому первым делом она бы избавилась от его присутствия. Вымела бы поганой метлой в тайгу, пусть убирается…
Но Женя был еще очень слаб для того, чтобы его вышвырнуть из дома. Он уже пришел в сознание, но даже не пытался встать с кровати: сам понимал, что нет у него для этого сил. Зиновий мазал ему рану
Она убиралась в комнате и чувствовала на своей спине тяжелый, напитанный злобой взгляд. Так на нее мог смотреть только Женя. А больше в доме никого и не было. Зиновий отправился на рыбалку, его еще долго не будет.
– Чего уставился? – не выдержала Наташа.
И резко обернулась к Жене.
– Сука ты, – процедил сквозь зубы тот. – Заигрываешь с этим гоблином, да? Трахнуть его хочешь?
– Сам ты гоблин! Разговорился тут.
Женю можно было не бояться. Сам он встать с постели не мог, оружия при нем не было и быть не могло. Зиновий же не дурак, чтобы пистолет ему оставлять.
– Сама разговорилась! Раздухарилась, фифа дешевая!
– Заткнись, а! А то сама заткну?
Наташа могла бы заткнуть его хоть сейчас. Накрыть морду подушкой, подержать немного, и все – ни он мучаться не будет, ни они с Зиновием. А то ведь рано или поздно встанет вопрос, что делать с этой обузой…
– Заткнешь… Я тебя любил… Из-за тебя с братвой разодрался…
– Ага, из-за меня. Сам напортачил, а на меня сваливаешь. Не по-мужски это, Женя.
– А по-мужски меня предавать?
– Я не мужчина, чтобы по-мужски поступать. Я женщина. И предала я Зиновия. Давно предала. Его к смертной казни из-за меня приговорили. В бегах он. Он меня простил. Понимаешь? Простил…
– Сейчас расплачусь. Да наплевать мне на твоего мужлана!
– Плохой ты, Женя. Раньше еще ничего был, а сейчас плохой…
– Я хорошим буду. Давай завалим его, а? Дом у него справный, заживем вместе.
– Скажи, я тебя за собой звала? Просила тебе с товаром помочь? Нет, ни о чем я тебя не просила. Сам напросился. И под монастырь ты меня подвел. Короче, плевать я на тебя хотела!
– Не плюй в колодец!
– Да какая в тебе водица, мой дорогой? Моча одна, – презрительно ухмыльнулась Наташа и вышла из дома.
Надо было еще во дворе прибраться. Неплохо Зиновий устроился. И скотина у него, и даже небольшой огород. Дом, хозяйство. В погребе – сушеное и соленое мясо, вяленая рыба, в доме – мука, сахар, крупы. Запасы после долгой зимы истощились, но энергии в мужике много, за лето он их возобновит. И она ему помогать будет, потому что скучно здесь без работы. Нет других развлечений. Разве что «дорожку»-другую снюхнуть. Но так одно другому и не мешает… Так бы и жила здесь. Утром и днем работа, вечером в баньку с дубовым веничком, ночью же – под одеяло к Зиновию, под его большую раздачу… Но куда девать Женю? Мешал он им, очень мешал! Наташа вбила себе в голову, что все в их отношениях с Зиновием пойдет на лад, как только они избавятся от опостылевшего киллера…