Постой, паровоз!
Шрифт:
– Ружьишко брось! – потребовал один.
Только сейчас до Наташи дошло, что до сих пор держит бесполезную берданку в руках. Она отбросила ружье с таким брезгливым страхом, как будто оно только что превратилось в ядовитую змею. А ведь оно было пострашней змеи. На нем кровь людская…
– Ты стреляла? – спросил второй.
– Я, – в панике пробормотала Наташа.
– В кого?
– Они… Они насиловали меня…
– Где они?
Она покорно показала рукой на тропинку, по которой можно было выйти к бане. И только после этого вспомнила, что Зиновию нельзя попадать в лапы к ментам.
– Беги! –
Но это не помогло. Или не услышал ее Зиновий, или не захотел бежать. Так или иначе, прибывшие за беглыми уголовниками спецназовцы задержали и его. А поскольку у него не было документов, поскольку в его владениях были обнаружены два трупа, его отправили в Загорье для выяснения.
Туда же отправили и Наташу. Но в отличие от Зиновия, на нее надели наручники. Во-первых, ее видели с ружьем, из которого были убиты беглые зэки, а во-вторых, у спецназовцев имелась на нее ориентировка. Она находилась в розыске за убийство, которого не совершала. Арестовали же ее за убийство, которое являлось местью за попытку надругательства. Как бы то ни было, для закона Наташа виновата кругом. И выхода не было…
Глава 16
Полковник Лебяжный смотрел на него, как на какое-то редкостное существо вроде снежного человека, за которым так долго охотилась мировая наука – и вот наконец поиски завершились успехом…
Лебяжный изменился. Постарел, заматерел. Но ведь и Зиновий изменился. И полковник его узнал.
– Поверить не могу! Ты не мог тогда выжить. Там такая каша была, а потом пожар…
– Но ведь выжил, – вздохнул Зиновий.
– И пять лет скрывался.
– Сколько мне за побег дадут?
– Как суд решит. Но не больше пяти лет.
– Итого двадцать пять лет лишения свободы. Минус шесть. Остается девятнадцать. Мне сейчас тридцать два. На свободу выйду в пятьдесят один. Такая вот занимательная арифметика, – горько усмехнулся Зиновий.
– Не надо было убегать, – развел руками Лебяжный. – Сейчас бы меньше оставалось.
– Я ни о чем не жалею.
Он действительно не жалел, что сбежал в тайгу. Пять лет, которые сами по себе были раем по сравнению с той участью, которая уготована ему в дальнейшем. Пять лет, три месяца из которых он прожил с Наташей. Три месяца безмерного счастья, из-за которых не жаль было и умереть…
Наташа пришла к нему в обитель страшной грешницей. Убийство Шипилова, которым она обрекла Зиновия на смертную казнь. Преступный образ жизни – сводничество, наркотики. Она и сама была наркоманкой. Но как же она изменилась за те три месяца! Душа радовалась – и у него, и у нее… Да, в конечном итоге она сорвалась, но ведь это случилось из-за сильнейшего душевного потрясения. Уголовники пытались ее изнасиловать. И в этом была его вина.
Шесть лет находился он в постоянном ожидании казни. И еще пять лет одиночества. А к тому моменту, когда в его жизни снова появилась Наташа, он уже мог читать человека как открытую книгу. Смотрел на него и все видел. Одиннадцать лет одиночества. Одиннадцать лет полного воздержания. Может, потому и открылся в нем божий дар…
Но все как рукой сняло, когда он снова познал Наташу. Словно все силы выплеснул в нее. Нет, он не жалел об этом. Зачем ему нужен был дар провидения, если с ним была Наташа? Зачем, если
– Не жалеешь? Из-за Наташи? – догадался Лебяжный.
– Из-за нее, – кивнул Зиновий.
– Как вы с ней сошлись?
– Сама ко мне пришла. Судьба привела.
– С кем пришла?
– Человек с ней был. Мужчина.
– Зовут Евгений. Фамилия – Сипягин.
– Да, зовут Евгений. Фамилия Сипягин.
– И где он?
– В земле. Сам убил, сам и похоронил.
Зиновий знал, что говорил. Ведал, что творил. Он должен сознаться в убийстве. Во-первых, он должен сказать правду. Во-вторых, ему нечего теперь терять. В-третьих – у Жени есть мать, отец, и они бы хотели похоронить его на кладбище близ родных мест…
– Убил?
– Да. Стрелу из самострела пустил.
То, что в могилу Женю затянули собственные грехи, Зиновий говорить не стал. С точки зрения закона эти его оправдания могли быть восприняты как бред сумасшедшего. Он прекрасно это понимал. Он ведь не сумасшедший.
– Он убить меня хотел, но я его опередил.
– Верю, что убить хотел. Сипягин – опасный преступник, киллер. Человеческого в нем очень мало.
– Ну почему? Он Наташу трепетно любил.
– Потому что твоя Наташа сама такая. На ней два убийства. Двух бандитов застрелила. Бандитов. Но по закону они люди с гражданскими правами. Да и почему она их убила? Обычная разборка…
– Неправда, – покачал головой Зиновий. – Их убил Евгений. Он сам мне об этом сказал. Лично. А Наташа здесь ни при чем.
– Ну, это следствие разберется, кто при чем. С пистолетом ее видели. И с ружьем, из которого были убиты беглые заключенные. Ты понимаешь, о чем речь?
– Разумеется. Они пытались ее изнасиловать.
– Ну, этого я не знаю.
– А я знаю. Не убивала она никого. Уголовников я убил. А она ружье у меня забрала.
– Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал? – оторопело посмотрел на него Лебяжный.
– Да. Я уголовников убил. И Сипягина убил. И Шипилов тоже на мне. Можете меня расстрелять. Мне уже все равно.
До недавней встречи с Наташей Зиновий мог еще представить себе жизнь без нее. И представлял, и жил. Но сейчас он точно знал – без нее жизни больше не будет. Как будто знал, что никогда ее больше не увидит. А раз так, то он должен оставить хорошую о себе память. Ему уже нечего терять, а она еще молодая, красивая, она еще может найти счастье в этой жизни. И его будет поминать добрым словом. Может, свечку когда в церкви поставит за упокой его души…