Поступь хаоса
Шрифт:
Что же там происходит? Что он задумал?!
Я столько шел, падал, кашлял, умирал, и вот передо мной они, слава богу, это они!
Я еще не опоздал. По тому, как спирает грудь и горло, я понимаю: все это время я думал, что опоздал.
Но нет.
Я снова сгибаюсь и (заткнись!) плачу плачу я плачу, но мне надо успокоиться, потомушто я должен все продумать, я должен продумать, только я могу ей помочь, я должен найти способ, я должен ее спасти…
— Ну что будем делать? — снова спрашивает мальчик,
Я закрываю ладонями глаза и с силой тру, пытаясь мыслить здраво, пытаясь сосредоточиться и не слупить…
— Вдруг это жертвоприношение? — спрашивает мальчик.
Я поднимаю голову:
— Какое еще жертвоприношение?
— Ну которое ты видел в его Шуме. Жертвоприношение для…
— С какой стати Аарон приносит жертву здесь? Он проделал такой огромный путь, чтобы остановиться посреди какого-то дурацкого леса?
Лицо мальчика не меняется.
— А вдруг ему пришлось. Потомушто она умирает.
Я делаю шаг вперед и чуть не теряю равновесие.
— Умирает от чего?! — В голове все свербит и кружится.
— От страха, — отвечает мальчик, пятясь. — От разочарования.
Я отворачиваюсь.
— Больше я тебя не слушаю!
— Слушаешь, Тодд? — лает Манчи. — Виола, Тодд! Сюда!
Я снова прислоняюсь к дереву. Мне надо подумать. Подумать, черт побери!
— Нам нельзя приближаться, — говорю я. — Он услышит мой Шум.
— И сразу ее убьет, — добавляет мальчик.
— Я не с тобой разговариваю! — Голова опять начинает кружиться, и я кашляю еще сильней. — А со своим псом, — наконец выдавливаю я.
— Манчи, — говорит Манчи, облизывая мою руку.
— И я не могу его убить.
— Ты не можешь его убить, — повторяет мальчик.
— Даже если хочу.
— Даже если он заслуживает смерти.
— Значит, надо найти какой-то другой выход.
— Если она не перепугается еще больше, когда увидит тебя.
Я снова смотрю на мальчика. Он никуда не делся, так и держит в руках нож и книжку, а за плечами так и висит рюкзак.
— Уходи, — говорю я. — Уходи и никогда не возвращайся.
— Возможно, ты уже не успеешь ее спасти.
— От тебя никакой пользы! — повышаю я голос.
— Но я ведь убийца, — говорит он, и на его ноже блестит кровь.
Зажмуриваюсь и стискиваю зубы.
— Оставайся здесь, — цежу я. — Оставайся здесь.
— Манчи? — удивленно спрашивает пес.
Я открываю глаза. Мальчика нигде нет.
— Нет, не ты, Манчи. — Я глажу его за ухом. — Не ты.
И я начинаю соображать. Среди туч, ураганов, сияния, звезд, боли, гула, дрожи и кашля я начинаю думать.
И думать.
Я чешу за ухом своего пса, своего глупого клятого расчудесного пса, которого я не хотел, но который всегда был рядом и шел за мной по болоту, а потом укусил Аарона, когда тот пытался меня задушить, и нашел Виолу, когда та потерялась, и который сейчас лижет мою руку розовым языком, и чей больной глаз до сих пор зажмурен после встречи с Прентиссом-младшим, а хвост на две трети короче после схватки с Мэтью Лайлом, когда мой храбрый пес, мой пес напал на человека с мачете, чтобы меня спасти, и который в очередной раз вытаскивает меня из черноты и всякий раз напоминает, кто я, стоит мне позабыть.
— Тодд, — бормочет он, тыкаясь мордой мне в руку и топая задней лапой по земле.
— Есть идея, — говорю я.
— А если не получится? — спрашивает мальчик откудато из-за деревьев.
Не обращая на него внимания, я вновь подношу к глазам бинокль и нахожу лагерь Аарона. Прямо перед лагерем, ближе к нам, стоит сухое раздвоенное дерево, голое и отбеленное, как бутто в него давнымдавно ударила молния.
То, что нужно.
Я откладываю бинокль и обеими руками беру Манчи за голову.
— Мы должны ее спасти, — говорю я. — Мы оба.
— Спасти, Тодд! — лает Манчи, виляя обрубком хвоста.
— Ничего у вас не выйдет, — говорит по-прежнему невидимый мальчик.
— Тогда оставайся здесь! — говорю я в воздух и, борясь с кашлем, посылаю своему псу картинки с распоряжениями. — Все просто, Манчи. Ты просто беги.
— Беги! — лает он.
— Хороший мальчик. — Я снова чешу его за ухом. — Молодец!
Я с трудом встаю на ноги и полу-иду, полу-скольжу, полу-ковыляю обратно к выжженной деревне. В моей голове теперь что-то стучит — как бутто я слышу пульс собственной зараженной крови, — и весь мир пульсирует. Если крепко зажмуриться, сияющие ураганы немного меркнут, и все почтишто встает на свои места.
Первым делом мне нужна палка. Мы с Манчи рыщем по обугленным зданиям в поисках палки нужного размера. Все вокруг черное и трухлявое, но это как раз хорошо.
— Пойдет, Тодд? — спрашивает Манчи, вытаскивая палку с половину себя из-под кучи сгоревших стульев. Что же тут такое стряслось?
— Отлично! — Я беру у него палку.
— Ничего у вас не выйдет, — говорит мальчик, прячась в тени дома. Я вижу только поблескивающий в его руках нож. — Ты ее не спасешь.
— Спасу. — Я отламываю от палки все сучки. Один кончик у нее обугленный — как раз то, что надо. — Сможешь ее понести? — Я протягиваю палку Манчи.
Он берет ее в зубы и перехватывает поудобней.
— Дя!
— Отлично. — Я выпрямляюсь и чуть не падаю назад. — Теперь надо развести огонь.
— Не получится, — говорит мальчик, поджидая нас у выхода. — Чудо-коробку вы давно сломали.
— Много ты знаешь! — говорю я, не глядя на него. — Бен меня научил.