Поступь хаоса
Шрифт:
Я дергаюсь:
— Ой, холодно!
— Она от тебя ни на шаг не отходила, — продолжает врач, прослушивая мои легкие в разных местах. — Даже спала тут.
— И долго я здесь пробыл?
— Севодня пятое утро.
— Пять дней?! — вскрикиваю я, и он едва успевает кивнуть, как я уже сбрасываю с себя одеяло и выбираюсь из кровати. — Нам надо идти, — говорю я, немного пошатываясь, но всетаки стою.
Голова Виолы высовывается из-за двери.
— Я
— Здесь вам ничто не угрожает, — говорит доктор Сноу.
— Ага, где-то я уже это слышал. — Я с надеждой смотрю на Виолу, но та только хихикает. До меня доходит, что я стою перед ней в одних дырявых трусах, которые прикрывают далеко не все, что положено.
— Эй! — вскрикиваю я, закрывая руками важные места.
— Скажу иначе: здесь опасности не больше, чем и любом другом месте. — Доктор Сноу протягивает мне штаны из груды выстиранной одежды на стуле. — Во время войны наш город оказался на главном фронте. Мы знаем толк в обороне.
— Вы воевали со спэками. — Я отворачиваюсь от Виолы и натягиваю штаны. — А тут люди. Тыща людей.
— Это только слухи, — возражает доктор Сноу. — По факту у них не может быть такой армии.
— Ничего не знаю о фактах, — говорю я, — но у них есть ружья.
— У нас тоже.
— И лошади.
— У нас тоже.
— А есть кому встать на их сторону? — с вызовом спрашиваю я.
На это врачу нечего ответить — вот и славно. Верней, скверно. Я застегиваю штаны.
— Нам пора.
— Ты должен отдыхать.
— Мы не можем сидеть тут и поджидать армию. — Я машинально поворачиваюсь за поддержкой к Виоле и Манчи.
На миг мой Шум наполняет комнату громким собачьим присутствием: Манчи скачет на месте, тявкает, просится «ка-ка» и тявкает снова.
И умирает.
И мне снова нечего сказать.
(Он умер, умер.)
Внутри у меня пусто. Сплошная пустота.
— Никто ни к чему тебя не принуждает, Тодд, — ласково произносит доктор Сноу. — Но старейшины деревни хотели бы с тобой поговорить, пока ты не ушел.
Я стискиваю зубы.
— О чем?
— Нам пригодятся любые сведения, которые могут помочь.
— Да чем тут поможешь? — вопрошаю я, хватая рубашку. — Армия придет, перебьет всех жителей, которые не встанут на ее сторону, и дело с концом.
— Это наш дом, Тодд, — говорит доктор Сноу, — и мы будем его защищать. Другого выхода у нас нет.
— Тогда на меня не рассчитывайте… — начинаю я.
— Пап? — перебивает меня детский голосок.
В дверях рядом с Виолой стоит маленький мальчик.
Самый настоящий мальчик.
Он смотрит прямо на меня, глаза широко распахнуты, а Шум такой смешной, яркий, просторный… Я разбираю в нем слова тощий, шрамы и спящий мальчик, и множество теплых чувств к отцу, выраженных единственным словом папа, которое он твердит на разные лады, и в этом слове все: признание в безграничной любви и расспросы обо мне.
— А… привет, малыш! — говорит доктор Сноу. — Джейкоб, это Тодд. Видишь, очнулся!
Сунув в рот палец, Джейкоб поднимает на меня серьезный взгляд и легонько кивает.
— Коза не доится, — тихо говорит он.
— Правда? — Доктор Сноу встает. — Что ж, пойдем и попробуем ее уговорить, а?
Папа папа папа, стучится в Шуме Джейкоба.
— Я схожу посмотрю на козу, — обращается ко мне доктор Сноу, — а потом соберу старейшин.
Я не могу оторвать взгляд от Джейкоба. А он от меня.
Так близко я детей еще не видел, даже в Фарбранче.
Какой же он кроха!
Неужели я тоже был таким крохой?
— Приведу старейшин сюда, — не умолкает доктор Сноу, — тогда и посмотрим, сможешь ты нам помочь или нет. — Он нагибается все ниже, пока не ловит мои взгляд. — И сможем ли мы помочь вам.
Шум у него искренний и доверительный. Мне кажется, он говорит правду. И еще мне кажется, что он ошибается.
— Может быть, — улыбается врач. — А может, и нет. Ты еще даже не видел нашу деревню. Пойдем, Джейк. — Он берет сына за руку. — На кухне есть еда. Ты наверняка умираешь с голоду. Я вернусь через час.
Я подхожу к двери и провожаю его взглядом. Джейкоб с пальцем во рту до последнего оглядывается на меня, пока они с папой не выходят из дома.
— Сколько ему лет? — спрашиваю я Виолу, все еще глядя в коридор. — Даже не знаю, как определить такой возраст.
— Четыре годика. Он мне уже раз триста это сказал. Маловат еще для дойки коз, а?
— В Новом свете совсем нет.
Я оборачиваюсь: Виола стоит, уперев руки в боки, и очень серьезно на меня смотрит.
— Пойдем есть. Надо поговорить.
33
Карбонел-Даунс
Она проводит меня на кухню, такую же чистую и светлую, как спальня. С улицы по-прежнему доносятся рев реки, птичье пение и музы…
— Что это за музыка? — спрашиваю я, подходя к окну. Иногда мелодия кажется смутно знакомой, но стоит прислушаться, как голоса наслаиваются друг на друга, и разобрать уже ничего нельзя.
— Из динамиков в центре поселения, — отвечает Виола, доставая из холодильника тарелку с холодным мясом.