Поступь Повелителя
Шрифт:
Значит, смена и не спала. Своей очереди ждали. Они просто сговорились, потому и решились ослушаться приказа. Если кто пожалуется, все как один подтвердят, что ничего такого не было, а пленники пытались убежать, за что были биты и теперь из мести тщатся оклеветать перед хозяином его верных слуг. Старый избитый метод, но вполне действенный, если хозяин готов закрыть глаза и не горит желанием разбираться.
— Ах ты…
— Держите же, болваны! Крепче, она брыкается!
— Помог бы, командуешь!
Возня переместилась из повозки ближе к костру, и было совершенно ясно, что от дюжины мужиков даже такая отважная девчонка, как Ольга, не отобьется и не вырвется. А тот, кто должен ее защищать, будет сидеть в этой, мать ее так, повозке, какая же сука склепала такую крепкую… Будет сидеть и слушать, бесполезно дергаясь на веревочках, как тряпка последняя, мужчина, называется… Будет биться затылком о доски в бессильной ярости и думать только об одном — не сумел, не смог, не защитил…
Кантор опомнился, когда затрещали борта и повозка неустойчиво зашаталась, словно кто-то пытался разломить ее пополам. Опомнился и сразу же понял, что случилось, но было поздно.
Жак, который всего минуту назад сжимался в комочек дрожащей мышью, сейчас молча, сосредоточенно, без единого лишнего звука или движения ломал борта повозки, упершись в один плечами, а в другой ногами. Безумные белые глаза на ничего не выражающем лице выглядели настолько жутко, что даже Кантор передернулся.
«Жак, не надо!» — мысленно простонал он, понимая, что упустил эманацию и теперь уже поздно что-то исправлять. Пока сам не опомнится, никакие благие пожелания не помогут… Ну вот, теперь он еще и приятеля подставил, получается! Ведь как только Жак разломает повозку и вырвется, его попросту пристрелят!
Противоположный борт оторвался первым. В два рывка избавившись от прикрепленного тента, Жак без особых усилий переломил на спине доску и спрыгнул на землю как раз вовремя, чтобы достойно встретить первого подбежавшего охранника сокрушительным ударом, после которого вряд ли возможно когда-либо встать.
Кантор попытался повторить его подвиг, надеясь, что борт уже достаточно расшатан и, чтобы оторвать доску, хватит обычных человеческих сил. Доска оторвалась, но потянула за собой тент, который немедленно за что-то зацепился, и Кантор так и остался дергаться в повозке, приобретя при этом возможность наблюдать происходящее своими глазами. Разве что кляп удалось вытащить, зацепив за удачно попавшийся погнутый гвоздь.
Любители утонченных развлечений поспешно бросили Ольгу, оставив ее на попечение единственного кавалера, бесполезного в драке, ибо он уже успел спустить штаны, и бросились кто к оружию, кто к убегающему, как они думали, пленнику. Пока они бежали, Жак успел в несколько движений обломать лишние концы доски и переломить ее на уровне локтей, превратив таким образом из ограничивающей движение деревяшки в два полезных, увесистых и крепких щита.
Наверное, его бы действительно пристрелили, но что бы ни говорили по этому поводу сомневающиеся, а ворам в этой жизни таки везет. Пистолеты оказались не у всех, только у троих-четверых, видеть в темноте как эльфы или хотя бы как Кантор, эти стрелки не умели, отчего позорно мазали, да еще и целились по ногам, надеясь захватить взбесившегося шута живьем.
После двух-трех промахов Ольга все-таки добралась до уязвимых мест голозадого стража и, оставив его скулить у костра, первым делом почему-то бросилась натягивать штаны. Это вместо того, чтобы добить гада и забрать его оружие! Когда каждая секунда на счету! Нет, беременность действительно роковым образом влияет на интеллект! И кричать ей издали советы — только внимание привлечь, сейчас-то, хвала небу, никто не видит, что она освободилась… Нет, ей еще и сапоги понадобились в такой момент! Повернулась спиной и не видит, что ушибленный противник уже поднимается…
— Ольга, сзади! — все-таки крикнул Кантор. Ольга стремительно обернулась и за неимением времени замахнулась сапогом, который как раз держала в руках, но ударить уже не успела. Огромная серая тень вынырнула из темноты, невероятных размеров дубина прицельно впечаталась в затылок охранника, одним ударом повалив наземь и его, и девушку. Что-то хрустнуло, чавкнуло, в отсветах костра мелькнула троллья морда с радостно оскаленной пастью, в которую громадная лапища торопливо запихивала какие-то окровавленные куски.
— Еда! — счастливо прорычал тролль и тут же получил подзатыльника от еще одного такого же чудовища.
— Тебе только бы жрать! Брось! Пошли повозку грабить!
— Да ты посмотри, сколько еды! — все тем же блаженным голосом проурчал обжора и в доказательство приподнял за ноги два окровавленных, измятых, безвольно болтающихся тела.
Два.
Мужское без штанов и женское в одном сапоге.
Безумный звериный крик взвился над лесом, переполошил спящих птиц, заглушил выстрелы и рев озадаченных троллей, заложил уши сражающимся и даже, кажется, привел в чувство Жака… Может быть… А может быть, у него просто время вышло…
Краем уплывающего сознания, словно отлетающая душа, которая смотрит на мир с отстраненной высоты, Кантор увидел, как валится наземь побледневший Жак, и услышал свой собственный вопль.
— …А вот этот истинный шедевр плотницкого мастерства был сделан в тот вечер, когда ваша доблестная соратница весьма невежливо испортила мне свадьбу… Кстати, как она поживает?
Сама идея коллекционировать гробы в память о неудавшихся покушениях привела Харгана в восторг, но после семичасовой экскурсии по дворцу он валился с ног, а подробные объяснения с пространными ссылками на местную историю вызывали желание загрызть многословного экскурсовода.
— Спасибо, хорошо, — устало откликнулся он и злорадно добавил: — И если я услышу еще одну «краткую историческую справку», я тебя на этой невыносимой женщине женю.
— Я женат, — педантично напомнил Шеллар.
— Ради такого случая я законодательно разрешу многоженство.
— А что, она у вас чем-то провинилась? — невозмутимо поинтересовался паршивец, словно не понял намека. Хотя… тут действительно не угадаешь, кому из них будет хуже, решись наместник воплотить свою угрозу в жизнь.