Поступь Повелителя
Шрифт:
— Как ни странно, здесь наши мнения совпадают, — не оборачиваясь, отозвался Шеллар. — Я тоже предпочел бы умереть трезвым. Угощать меня куревом тебе тоже запретили?
— А вот тут моя очередь с ними соглашаться. — Табуретка тяжело стукнула о пол, затем натужно заскрипела. — Разве здесь можно курить? А проветривать потом как?
— Имеет ли это значение? — Узник чуть шевельнул плечами и тихо зашипел сквозь зубы.
— Так и будем разговаривать через плечо? — полюбопытствовал Тедди, быстро уходя от темы.
— Извини, я не настроен ни на беседы, ни на игру. Более того,
— Вот те раз! Ты что, обиделся?
— Не испытывай мое уважение к тебе столь дурацкими вопросами. Я хочу побыть один. Имею я на это право?
— Зря ты так. Когда начинаются разговоры с крысами, одному лучше не оставаться. А то к утру она тебе и о политике расскажет, и закурить принесет, и по стенам бегать научит…
— Это мои проблемы. Уходи, Тедди. Я никого не хочу видеть, и ты не исключение.
— Ладно, если так настаиваешь. Не пойму только, чем я хуже крысы как собеседник.
— Тебе слишком много запрещают. Не только приносить мне табак, но и сообщать новости.
— Можно подумать, крыса скажет тебе больше.
— Несомненно, — ответил Шеллар с убежденностью безнадежного психа. — Ей-то никто не запрещал. До свидания, Тедди. Иди, не тяни время. Может, крыса еще вернется, и мне удастся стрельнуть у нее сигаретку…
Табурет жалобно заскрипел.
— Вот этого, пожалуйста, не надо. Потом никто не поверит, что это крыса, на меня подумают. Я уже пошел.
Слышно было, как он стучит в дверь, как скрипят петли и лязгают засовы.
Глава 8
— Доктор вы были правы: это была светлая полоса…
Тедди едва успел отойти на дюжину шагов от камеры, когда смуглый незнакомец в голубой мантии жестом остановил его посреди коридора и коротко спросил:
— Что он сказал?
— Выгнал, — не очень охотно признался палач. — Вежливо, но настойчиво выставил вон. Играть отказался. Я не настаивал. Что с ним играть, когда он уже с крысами о политике беседует…
Господин в мантии заметно обеспокоился и торопливо направился дальше. К той самой двери, которую старательный тюремщик только что запер за уходящим гостем. Так что, едва Шеллар успел обрадоваться возвращению общительной зверюшки, как повторные громыхательные манипуляции с дверью спугнули крысу, на этот раз, похоже, окончательно.
«Ужин, или казнить пришли?» — уже без особого интереса подумал бывший король, по-прежнему не оборачиваясь.
Вошедший молчал, но взгляд его ощущался затылком, спиной и даже таким неромантичным местом, как задница. Неуютное давящее молчание становилось все более зловещим, но Шеллар уже из чистого упрямства решил не оборачиваться, ибо это явно был не ужин.
Видимо, незваный гость понял, что не дождется приветствия.
— Встаньте, пожалуйста.
Голос был незнаком. Негромкий, но внушительный и странно доброжелательный. С тем самым акцентом, который уже с трудом улавливался в речи господина наместника, но с первых же слов выдавал его соотечественников. Что ж, раз просят, придется уважить столь учтивого гостя. Да и самому уж любопытно стало…
Голубая мантия на фоне общей загрязненности помещения вызывала подсознательный протест и желание вслух громко потребовать: «Уважайте труд прачек!» Лицо посетителя полностью скрывал низко надвинутый белый капюшон, а руки прятались в широких, обшитых белой тесьмой рукавах.
— Назовите себя.
Шеллар послушно представился, отметив про себя, насколько сократилось за последние дни его полное имя.
— Сознаете ли вы, где находитесь?
Это уже походило на издевательство, поэтому он нарочно описал адрес своей камеры во всех подробностях.
— Можете ли объяснить, почему вы здесь находитесь?
Объяснение оказалось проще, чем представлялось ранее, и уложилось в пару фраз.
— Как вы оцениваете ваш поступок сейчас?
— Я сожалею, — коротко ответил Шеллар, не уточняя, о каком именно поступке идет речь. Ему в любом случае было о чем сожалеть.
— Раскаяние — первый шаг к изменению, — с наставительным одобрением произнес гость и разъял необозримые рукава. — Протяните вашу правую руку.
Склянка зеленого стекла тускло блеснула в тонких смуглых пальцах, описала плавный полукруг и мягко опустилась в протянутую ладонь.
— Выпейте это.
— Гуманно, — невесело усмехнулся Шеллар, не торопясь, однако, повиноваться. — Но не сказал бы, что рационально. Один смертник может накормить трех, а то и четырех вампиров, сэкономив при этом здоровье и душевное спокойствие такого же количества добропорядочных граждан. Как я уже писал ранее в своем проекте…
— Это не яд, — на полуслове перебил священник. — Смело пейте.
Ломаться не было смысла. Что бы ни было в бутылочке, если господам действительно необходимо влить это в бесправного узника — вольют, как ни сопротивляйся.
На вкус зелье отдаленно напоминало полынную настойку, столь популярную среди галлантских бардов; запах отчетливо отдавал грибами.
— Теперь садитесь — и станем говорить.
— Могу я полюбопытствовать, что это все-таки было?
Священник откинул капюшон, под которым обнаружилось неожиданно молодое смуглое лицо с правильными, хотя и несколько полноватыми чертами. Огромные темные глаза смотрели прямо перед собой и как будто мимо собеседника. Пухлые губы сложились в приветливую улыбку.
— Добро пожаловать на вторую ступень.
Шеллар быстро опустился на нары, чувствуя, как у него подкашиваются ноги.
Жизнь. Шанс. Его не казнят. Необратима только смерть, а пока ты жив, шанс выкрутиться остается всегда. Можно попробовать.
«В чем подвох? На чем меня ловят? Не может быть, чтобы после такого позорного признания просто так, из личной симпатии оставили в живых и пригласили на службу.
Перевербовка? Похоже, но… на что они рассчитывают? Даже рядовой перевербованный агент нуждается в постоянном контроле, а уж давний враг, у которого отобрали королевство… Каков шанс, что я опять не обману? Или меня намереваются каждые пару лун проверять с помощью Тедди? Или… может быть, они вовсе ничем не рискуют?