Посвященный
Шрифт:
– Ладно. – Ну, давай, рассказывай, как вы без меня, что твои родители, как моя мама?
Наташа, подперев подбородок ладошкой, стала делиться новостями. У всех близких все обстояло хорошо, но в стране творился бардак. Рушился устоявшийся порядок, наступал экономический кризис, закрывались некоторые предприятия, появились первые тысячи безработных. В народе зрело недовольство. Масло в огонь добавил дурацкий антиалкогольный Указ. А вырубку Крымских виноградников вся страна посчитала прямым вредительством
Фейерическая ночь с истосковавшейся по ласкам женой принесла обоим радость близости с любимым человеком. Наташенька угомонилась только под утро, охрипнув от собственного крика, и сейчас спала на руке Владимира, умиротворенная, со счастливым выражением лица. Романов, погладив крутое, совершенной формы бедро жены, прикрыв ее летним одеялом, заснул.
Ему для полного отдыха потребовалось всего три часа. Утренний туалет, завтрак с сынишкой, затем пошел проводить Павлика до школы. На площадке пересеклись с Элей – она тоже наладилась проводить маленького Димку в школу. Красавица, взвизгнув, мигом очутилась на шее Владимира. После жарких поцелуев, тут же следуя женской логике, обвинила последнего в невнимании и отсутствии чуткости. Правда, спохватившись, заявила – Ой, не обращай внимания на мои слова, это я от радости, ты ведь знаешь, мы такие дурры.
Ромнов хохотнул. Подхватил Димку на руки, а затем и Павлика-
– Ну, что, орлы, пойдем в школу? – Эля, не беспокойся, я сам их доставлю.
– Хорошо, Володенька, проводишь и сразу ко мне, я соскучилась. Клятая Элька провела по своим красивым губам кончиком языка. Романова пробрало, он прошелестел-
Щас буду – и с пацанами на плечах выкатился из дома. Вслед ему пронесся смешок Эли – О. холера – Владимир только головой покрутил. После школы поднялся на площадку и зашел к Эле – та ждала его, одетая в махровый халат. Ни слова не говоря, потащила Владимира в спальню. Скинув халат, под которым ничего не наблюдалось, красавица накинулась на Романова, что тигрица.
– Если бы не уникальные способности организма, то мне бы кранты – констатировал восьмой оргазм Владимир. Элю колотила крупная дрожь, понадобилось не менее 10 минут, прежде чем молодая женщина пришла в себя. Она, положив свою красивую голову ему на грудь, сказала -
– Редко, но метко. – Казалось бы, чистая физиология, а вот не могу без тебя, люблю потому что.
– И я тебя, Элечка, тоже люблю.
– Да ты у нас всех любишь – неожиданно укусила Владимира за плечо.
– Ну и чего мы кусаемся?
– Не обращай внимания. Иногда во мне просыпаются собственнические инстинкты.
– Я, наверное, пойду, моя хорошая? – неуверенно произнес Романов.
– Я тебе пойду, раздраконил бедную девушку и в кусты.
– Это не ты бедная, а я – подумалось Владимиру.
Любовный поединок продолжался и закончился часа через два.
С Семеном они встретились в обед в ресторане "Маяк". Поляну накрыл Владимир – отдавал должок за гениальную Скуратовскую идею – обчистить Форт-Нокс. Встреча прошла в теплой дружеской обстановке – о делах не говорили, решили оставить на потом. Единственное, в чем Семен не удержался – огорошил Владимира сообщением.-
– Янкесы оказались довольно хитропопыми и не держали свой золотой запас в одном месте.
– Ты представляешь, командир, мое удивление, когда я узнал, что америкосы держат 4 тысячи тонн золота в Главном федеральном банке помимо Форт-Нокса.
– Ох, ёбти.
– Вот и я говорю, и что интересно, все страны Европы свой золотой запас, кроме Франции, держат в Америке.
– Не понял юмора, зачем?
– Откуда я знаю – передернул плечами Семен.
– Официант, еще литр водочки.
Позже на даче Владимир пытался понять логику европейских правителей, но успеха не добился.
– Сеня, как ни крути, а придется делать вторую ходку за золотишком.
– Но в этот раз не будем брать все, оставим килограмм двести, чтобы янкесам не с пустого места начинать.
– На тебе, Семен, опять средства массовой информации, ахнешь сенсационной бомбой – пусть европейцы заберут свой золотой запас.
А то у этих уродов хватит наглости его присвоить.
– Эт точно – поддакнул Скуратов.
– Тогда тебе завтра в путь – дорогу, Семен.
– Так точно, Ваше Величество – гаркнул начальник Тайного приказа.
– Тьфу на тебя, совсем оглушил.- Давай по соточке и поехали в город. – Кстати, как Зара с пацанами?
– Да все нормально.
– Ну, передавай им привет.
На другой день Семен вылетел в Москву, а оттуда в Париж.
Романов через тестя стал готовить машины и погрузчики к акции.
Через день все устаканилось и он ждал телеграммы Скуратова.
Сидя у мамы за чаем, Владимир, вспоминая последний разговор с другом, размышлял над парадоксом. Здешний Николай Горбачев и тот Михаил Горбачев разные люди по внешности и биографиям, а говорят и творят дела, совершенно одинаковые. Пока этот придурок не накуролесил с шоковой терапией, его нужно срочно убрать от власти. Странно, почему соответствующее Управление КГБ дало сбой? Нехорошее предчувствие овладело им. Нужно проверить.
Романов, одетый в костюм тройку из тонкой австралийской шерсти, в белоснежной рубашке и при темностальном галстуке – в цвет костюма, со звездой Героя СССР на груди, с небольшим чемоданчиком, через день после отлета Скуратова наладился в столицу. Прилетев, сел в такси и поехал в центр. Устроился в первой же гостинице, чемоданчик сдал администратору в сейф, предварительно сунув во внутренний карман тысяч двести в банковских упаковках. Швейцар, получив щедрые чаевые, услужливо подогнал таксомотор.
Романов назвал улицу – шофер довольно хмыкнул, с уважением поглядывая на элегантного двухметрового гиганта с высшей наградой СССР.
Император, доехав до нужного места, попросил водителя его подождать. Водитель, битый жизнью дядька, согласился, тем более, клиент солидно расплатился, добавив аванс. Романов вышел к площади и зашел в памятный подъезд серого здания. Дежурному офицеру показал свое удостоверение полковника МГБ, выданное в ноябре 1941 годом и подписанное самим Берия Л. П.
Владимир, применив гипноз, тотчас выяснил, где находится интересующее его Управление. Сев в такси, дал водиле новый маршрут. Выйдя из машины через пятнадцать минут, неприметным зеленым двориком прошел с к трехэтажному особняку старинной постройки.