Потаенный дворец
Шрифт:
– Я где-то читала про кусты утесника. Люди верили, что в них прячутся ведьмы.
– Только ведьмы и могут выдержать шипы, – засмеялся Джек. – В детстве я специально ходил высматривать ведьм.
– И нашел хотя бы одну?
– А как ты думаешь? – спросил он и улыбнулся.
Оба снова замолчали. Потом Джек посмотрел на часы:
– Как насчет перекусить перед возвращением? В городе есть отель с неплохим рестораном.
Флоранс кивнула, и они пошли к машине. Возле машины, прежде чем открыть дверцу, Джек потупил взгляд, сунул руки в карманы и вдруг спросил:
– Мать тебе писала, пока меня не было?
Флоранс покачала головой.
– Джек, а ты почему-то никогда не говоришь о своей матери.
Он отвел взгляд, затем снова повернулся к Флоранс:
– У меня был брат-близнец. Родился мертвым, отчего мать вечно тряслась надо мной. Кстати, она, как и ты, потрясающе умела печь. Это я помню.
– От чего она умерла?
– От перитонита. – Джек поднял голову к небу. – Вот и облака наползают, – сказал он, меняя тему.
– Прими мои запоздалые соболезнования по поводу твоих матери и брата.
– Все это уже в прошлом… Глэдис говорила, что котята готовы проститься с мамой кошкой. Среди них есть один симпатичный, янтарного цвета. Глэдис наметила его тебе. Обещай, что останешься.
– Джек, а кто такой Чарли? – спросила Флоранс, вспомнив слова Белинды.
Джек осторожно отвел волосы, падавшие ей на глаза. Жест был настолько ласковым и нежным, что у нее защемило сердце.
– Здесь действительно чувствуешь дикую природу, – сказал он, словно не слыша ее вопроса.
«Пожалуй, эта природа даже слишком дикая, – подумала Флоранс. – Особенно под свинцовым зимним небом».
– Я приезжаю сюда насладиться безмолвием верещатников. И прочувствовать, что жизнь гораздо многообразнее, чем мы позволяем себе признать.
Флоранс кивнула. Они надолго замолчали. Рядом с Джеком вспорхнула какая-то птица. Дрозд, наверное. Пролетев немного, птица опустилась на куст боярышника. Флоранс стояла не шевелясь и ждала, когда Джек ответит на ее вопрос. Над головой пронеслась большая стая птиц с золотисто-черным крапчатым оперением и опустилась на землю поодаль.
– Золотистые ржанки, – тихо, словно для себя, сказал Джек. – Сейчас они перебираются к низменностям.
Он медленно повернулся к Флоранс. Время тоже замедлилось. Флоранс заметила, что морщинки вокруг его глаз стали глубже.
– Чарли был моим сыном, – наконец произнес он. – Моим малышом.
Его лицо было невыразимо печальным, отчего у Флоранс перехватило дыхание. На ум пришли картины, изображавшие Мадонну с Младенцем. Но отцов художники никогда не изображали. Горе, которое Джек носил в себе, сейчас выплеснулось наружу.
– Узнав, что Белинда беременна, мы с ней добросовестно попытались наладить отношения. – Джек взглянул на небо, затем снова на Флоранс. – Пойми, я бы с готовностью отдал жизнь за своего малыша. Но… он отдал свою.
Флоранс осторожно вдохнула, боясь услышать, почему не стало его сына.
Джек медленно побрел в сторону от машины. Когда он заговорил, его голос звучал отрешенно:
– Я находился на задании. Белинда оставалась в Лондоне, налегая на сигареты и выпивку. В один из вечеров сентября сорокового года у Белинды закончились сигареты. Город уже бомбили. Посчитав, что наступило затишье, она решила пополнить запас и отправилась к Гектору, который жил поблизости. Их отношения возобновились. Чарли уже спал. Она оставила его одного и ушла. Белинда клялась, что отсутствовала совсем недолго. Гектор подтверждал ее слова. Но пока ее не было, бомбардировка возобновилась.
Флоранс зажала рот, боясь вскрикнуть.
– Одна из бомб попала в многоквартирный дом, где жила Белинда. Чарли убило прямым попаданием, мгновенно. Наверное, даже испугаться не успел.
Спазм в горле мешал Флоранс сглотнуть.
– Ему было четыре года, – дрожащим голосом произнес Джек. – Всего четыре.
– Я…
– Не надо ничего говорить. В самом начале войны я умолял Белинду взять малыша и переселиться сюда. Здесь было гораздо безопаснее, но она наотрез отказалась.
– Сомневаюсь, что можно было бы заставить Белинду сделать то, чего ей не хотелось.
Джек вздохнул:
– Похоже, что так, но я все равно никогда себе не прощу.
– Себе или ей? – (Он не ответил.) – Я тебе очень сочувствую. Потерять малыша… Должно быть, ты… я даже не представляю, какой ужас ты тогда пережил.
Он кивнул и, не глядя ей в глаза, сказал:
– Этот ужас продолжается и поныне. Иногда накатывает. Но жизнь продолжается. Я даже не знаю, хорошо это или плохо.
Флоранс не решалась заговорить. После такой чудовищной потери… неудивительно, почему Джек так скрытно держался с ней и сестрами.
– Ты из-за Чарли практически ничего не рассказывал нам о себе? – все же спросила она.
– Во Франции мне как раз было легче. И не забывай, я находился там в рамках операций УСО.
Они молча пошли дальше. Флоранс смотрела в землю. Все внутри ее разрывалось от душевной боли и сострадания к Джеку. Ей хотелось помочь ему всем, что в ее силах. Но возможно, сейчас не время.
– Когда Чарли не стало, я часто сюда приезжал, – сказал Джек. – Помогало.
– Я рада.
Он улыбнулся и протянул руку. На мгновение – каким же оно было удивительным! – между ними восстановилось прежнее единение.
– Ржанки улетели, – сказал он, вновь глядя в небо.
Потом он отвел руку.
Глава 15
Джек уехал. Вопреки его уверениям, что Белинда тоже уедет, она не собиралась трогаться с места. И Глэдис, уверенная, что у них где-то на ферме наверняка отыщется карта Мальты или, может быть, Италии, заехала за Флоранс на грузовичке. Глэдис также предложила взглянуть на подросших котят. И хотя Флоранс постоянно твердила, что не знает, как долго пробудет в Мидоубруке, она вняла настойчивым просьбам Джека и согласилась пожить здесь еще какое-то время.