Потаенный Город

Эддингс Дэвид

– И что же?

– Помнишь, как умер король Воргун?

– Кажется, у него отказала печень. Мелидира кивнула.

– То же самое сейчас происходит с Крегером. В городе Дэла Кааладор беседовал с человеком по имени Ордей. Крегер был совершенно невменяем, когда его погрузили на корабль, отплывающий в Зенгу.

– Но он все-таки жив, – угрюмо проговорил Халэд.

– Если это можно так назвать, – вздохнула она. – Оставь его в покое, Халэд. Он даже не почувствует, если ты проткнешь его мечом. Он не

поймет, кто ты такой или почему убиваешь его.

– Благодарю, баронесса, – сказал Халэд, – но я думаю, что, когда мы вернемся в Эозию, мы с Беритом заедем в Зенгу – просто так, на всякий случай. Крегер чересчур часто ускользал от нас, чтобы полагаться на удачу. Я предпочитаю увидеть его в могиле.

– А можно я отправлюсь с вами? – оживился Телэн.

– Нет, – ответил Халэд.

– Почему это – нет?

– Тебе пора начинать послушничество.

– Это может и подождать.

– Нет, не может. Ты и так уже опоздал на полгода. Если не начнешь обучение сейчас, никогда не станешь хорошим рыцарем.

Вэнион одобрительно посмотрел на оруженосца Спархока.

– Не забудь, о чем мы говорили тогда, Спархок, – сказал он. – И передай мои рекомендации Долманту.

– О чем это вы? – спросил Халэд.

– Позже узнаешь, – ответил Спархок.

– Да кстати, Элана, – вставил Сарабиан, – раз уж речь зашла о титулах – ты не рассердишься на меня, если я дарую титул твоей маленькой певчей пташке? – Он нежно улыбнулся Алиэн. – Надеюсь, дорогая, что ты не рассердишься, потому что я это так или иначе сделаю – хотя бы за выдающиеся заслуги перед Империей.

– Какая замечательная идея, Сарабиан! – воскликнула Элана.

– Я вряд ли заслужил эту похвалу, – признался он с некоторой горечью. – По правде говоря, идея с титулами принадлежит твоей дочери. Ее высочество – весьма целеустремленная молодая особа.

Спархок быстро взглянул на свою дочь, затем на Флейту. У обеих на личиках было написано одинаковое лукавое самодовольство. Божественная Афраэль явно задалась целью убрать с пути все преграды, мешавшие ее сводничеству. Спархок кратко усмехнулся и откашлялся.

– Э-э… ваше величество, – обратился он к императору. – Уже довольно поздно, и все мы устали. Предлагаю продолжить наш разговор завтра.

– Разумеется, принц Спархок, – согласился Сарабиан, поднимаясь на ноги.

– Спархок, можно тебя на два слова? – окликнул патриарх Эмбан, когда остальные гуськом двинулись к двери.

– Конечно.

Они подождали, пока гостиная не опустеет.

– Что нам делать с Вэнионом и Сефренией? – спросил Эмбан.

– Я вас что-то не понял, ваша светлость.

– Ты же знаешь, этот так называемый брак поставит Долманта в весьма сложное положение.

– Это не «так называемый брак», Эмбан, – твердо сказал Спархок, отбросив формальности.

– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Консерваторы в Курии попытаются использовать его, чтобы ослабить положение Сарати.

– Тогда зачем им об этом знать? Это совершенно не их дело. Ваша светлость, в Дарезии произошло много такого, что не находит объяснений в нашей теологии. Тамульская империя вне юрисдикции Церкви, так к чему рассказывать Курии об этих событиях?

– Я не могу им лгать, Спархок.

– А я этого и не предлагаю. Просто не говори об этом.

– Но я должен доложить обо всем Долманту.

– Это не страшно. У него гибкий ум. – Спархок помолчал размышляя. – Это, пожалуй, лучшее, что можно сделать. Отведем Долманта в сторонку и расскажем ему обо всем, что здесь приключилось, а уж он пускай сам решает, что именно рассказать Курии.

– Спархок, ты возлагаешь на него тяжкую ношу. Спархок пожал плечами.

– Так ведь это и есть его служба, разве нет? А теперь, ваша светлость, с вашего дозволения я удаляюсь. Мне необходимо присутствовать при некоем воссоединении семьи.

***

В последующие недели над замком витало меланхолическое ощущение, что все подходит к концу. Все отлично понимали, что, едва установится погода, большинство из них покинет Материон. Возможность того, что они еще когда-либо соберутся вместе, была ничтожной. Они наслаждались каждой минутой близости друг с другом, и частенько кто-нибудь вдвоем-втроем удалялся в уединенное местечко, где велись долгие разговоры о разных пустяках, на деле же они просто старались увековечить в памяти лица, голоса, возникшую близость и дружбу.

Как-то непогожим утром Спархок, войдя в гостиную, обнаружил, что Оскайн и Сарабиан сидят над какой-то книгой. На лицах обоих была написана откровенная ярость.

– Неприятности? – осведомился Спархок.

– Политика, – кисло ответил Сарабиан. – Политика – это всегда неприятности.

– Отделение современной истории в университете только что выпустило в свет свою версию недавних событий, – пояснил Оскайн. – В этом труде содержится весьма немного правды – особенно если учесть, что пондия Субат, наш достопочтенный первый министр, выставлен здесь настоящим героем.

– Мне бы следовало избавиться от Субата, как только я узнал о его делишках, – угрюмо заметил Сарабиан. – Оскайн, кто может дать наилучший ответ на этот вздор?

– Мой брат, ваше величество, – тотчас ответил министр иностранных дел. – Он профессор факультета, и у него солидная репутация. К сожалению, он сейчас в Кинестре.

– Пошли за ним, Оскайн. Верни его сюда, прежде чем отделение современной истории испакостит мнение целого поколения.

– Марис тоже захочет поехать с ним, ваше величество.