Потаенный свет

Коннелли Майкл

Миновало полчаса. Наконец зазвонил телефон. Секретарша получила указание впустить меня.

Жатмари оказался человеком лет пятидесяти пяти, крепко сбитым, внушительным. Похож больше на коммивояжера, чем на следователя, однако стены были увешаны отзывами и фотографиями, на которых клиенты благодарно пожимали руку за своевременность оперативно-следственных мероприятий. Он указал на кресло перед своим столом, заваленным бумагами, и что-то записал в рабочем дневнике.

– У меня мало времени, мистер Босх. Чем могу быть полезен?

– Как я уже сказал вам вчера

по телефону, работаю над одним делом, которым занимались и вы. Я подумал, что мы могли бы поделиться друг с другом информацией, выяснить, не нащупал ли кто-нибудь из нас нужную ниточку.

– Почему я должен делиться с вами информацией?

Жатмари невзлюбил меня прежде, чем я шагнул в его кабинет. Не предупредил ли его Пиплз? Вероятно, Жатмари сам навел обо мне справки в ФБР, и ему посоветовали не помогать мне. Наверное, поэтому он и намеревался отменить встречу.

– Мистер Жатмари, – промолвил я, – что-нибудь не так? Поделиться информацией, чтобы приблизиться к раскрытию преступления.

– А вы со мной поделитесь? И какая же доля вознаграждения мне причитается?

Ах вот оно что. Вознаграждение.

– Мистер Жатмари, вы меня не поняли.

– Как не понять! Получил денежки – и гуляй на здоровье. Видали мы таких. Приходят, требуют информацию, думают разжиться на халяву!

Жатмари разгорячился, акцент у него стал заметнее. Я нашел в «убойной книге» черно-белую копию фотографии убитой Анджеллы Бентон, вырвал лист, положил перед ним.

– Вот из-за чего я этим занимаюсь. Не из-за денег. Из-за нее. Это лишает меня права на вознаграждение. Вам ясно?

Жатмари изучил фотографию, потом посмотрел на скоросшиватель у меня на коленях.

– Теперь я вас вспомнил. Вы подстрелили одного из грабителей.

– Да, в тот день я был на съемочной площадке. Поскольку грабители не найдены, нельзя определить с уверенностью, кто кого подстрелил.

– Да бросьте вы! Там было восемь нанятых полицейских и один по службе. Это были вы.

– Скорее всего.

– Я тогда хотел побеседовать с вами, уточнить ряд моментов, но руководство ПУЛА запретило мне.

– Почему?

– Ваши на все идут, чтобы не допустить других к расследованию.

– Да, вы правы.

Он улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

– А теперь вы приходите и предлагаете сотрудничать. Ирония судьбы, не так ли? Это у вас материалы расследования? Позвольте посмотреть.

Я протянул ему тяжелый скоросшиватель. Жатмари стал листать с самого начала и добрался до первоначального доклада. Убийство. Он подчеркнул ногтем слово «следователь». Там значилась моя фамилия. Он закрыл папку.

– Почему вы сейчас занялись данным делом?

– Оно не выходит у меня из головы.

Он кивнул.

– Что касается нас, – произнес Жатмари, – то мы, собственно, расследовали похищение денег, а не убийство женщины.

– Да, но события связаны.

– Мы прекратили расследование. Деньги, конечно, поделены и давно потрачены. Кроме того, множество других дел.

– Деньги, разумеется, списаны, но Анджеллу Бентон не забыли. Ни я, ни другие, кто знал ее.

– Вы

были знакомы с ней?

– Познакомился в тот день.

Жатмари снова кивнул, словно понял, что я имею в виду.

– Как далеко продвинулось тогда ваше расследование? Что-нибудь удалось установить? – спросил я.

Он помолчал.

– Увы, установить почти ничего не удалось.

– Когда вы прекратили расследование?

– Не помню. Давно это было.

– Журнал расследования у вас есть?

– Я не имею права показывать досье никому. Это запрещено правилами нашей компании.

– Запрещено из-за вознаграждения? Компания не разрешает содействовать неофициальному расследованию, поскольку обещала вознаграждение?

– Это делается для того, чтобы избежать столкновения интересов. Кроме того, существует опасность в юридическом отношении. Я не имею защиты со стороны властей, не то что полиция. Если материалы моих расследований будут опубликованы, мне могут вчинить иск.

Я старался предпринять какой-нибудь ход. Кажется, Жатмари что-то скрывает, и это «что-то», возможно, в его досье.

– Посмотрите еще раз на эту фотографию, – проговорил я. – Посмотрите на руки женщины. Вы человек религиозный, мистер Жатмари?

– Временами. А вы?

– Я не очень хорошо понимаю, что такое религия. В церковь не хожу. Но я думаю о религии, и мне кажется, в душе у меня есть Бог. Я хочу сказать, что принципы похожи на религию. В них нужно верить и стараться претворить их в жизнь. Когда я увидел Анджеллу Бентон мертвой на плиточном полу, увидел ее протянутые руки… Мне показалось, что она подает мне знак…

– Какой знак?

– Словно призывает верить и молит о спасении. Вот почему ее убийство не выходит у меня из головы.

– Кажется, я вас понимаю.

– А если понимаете, достаньте досье, – промолвил я так, будто проводил сеанс гипноза, – а сами пойдите выпить кофе или покурить. И не особенно спешите. Я буду здесь.

Жатмари долго смотрел на меня, потом потянулся к ящикам стола. Через полминуты я увидел пухлую папку. Жатмари отодвинул кресло и встал.

– Я, пожалуй, выпью кофейку. Вы что-нибудь хотите?

– Спасибо, нет.

Как только за ним затворилась дверь, я сел в его кресло и раскрыл досье. В основном там содержались знакомые мне материалы, а также копии контрактов и соглашений компании со своим клиентом, банком Лос-Анджелеса. Эти документы я видел впервые – равно как и записи о допросах служащих банка и Александра Тейлора. Жатмари допросил также всех охранников, находившихся в тот день на съемочной площадке. Я пробежал их глазами, но на материалах о допросах трех банкиров, с которыми я должен был встретиться днем – Гордона Скейгса, Лайнуса Саймонсона и Джослина Джонса, я остановился подольше. Самой значительной среди них фигурой был Скейгс. Именно он отвечал за предоставление однодневного займа «Эйдолону» и принятые меры безопасности. Саймонсон и Джонс просто рабочие пчелки, которые делают то, что им велено, будь то наклеивание этикеток на консервные банки или отсчитывание двадцати тысяч стодолларовых купюр.