Потаенный свет
Шрифт:
– Я в ваших разъяснениях не нуждаюсь!
– Отлично. Чего же вы хотите?
– Предостеречь вас. Берегитесь, Босх, я объявляю вам войну.
– Принимаю вызов.
Милтон вышел. Через полминуты вернулся Пиплз.
– Вы готовы?
– Давно.
– Где папка, которую я вам дал?
– Положил ее в ящик.
Он выдвинул ящик, чтобы убедиться. Раскрыл даже папку – проверить, на месте ли материалы.
– Пошли. Захватите коробку с вашим барахлом.
Мы миновали одни двери, другие и оказались в коридоре, где находились камеры. Карточкой-ключом Пиплз открыл комнату для допросов.
– Садитесь, – сказал Пиплз. – У вас пятнадцать минут.
Я поставил коробку на пол, выдвинул из-за стола стул и сел напротив Азиза. Передо мной был худой, истощенный человек. Выкрашенные волосы отросли и у корней стали темными. Глаза под тяжелыми веками воспалены. Интересно, у него в камере когда-нибудь выключают свет? Два года назад его допрашивали и обыскивали в аэропорту несколько часов. Теперь, после задержания на границе, он мотает неопределенный срок в застенках ФБР.
Я не ожидал многого от нашего разговора, но сознавал, что, прежде чем выдвигать обвинения против человека или снять с него подозрения, с ним нужно встретиться лицом к лицу. После просмотра материалов сыска и слежки я склонялся к мысли о невиновности Азиза. Единственное, что свидетельствовало против него в связи с убийством Анджеллы Бентон, – деньги. При задержании у него нашли помеченную стодолларовую банкноту из числа тех, что были привезены на съемочную площадку. Можно выдвинуть десяток объяснений тому, как она к нему попала, однако участие в убийстве и ограблении не самое весомое.
Я достал из коробки мое досье на Анджеллу Бентон и положил на стол ее студийную фотографию, сделанную по окончании ею Университета штата Огайо за два года до смерти. Карточку предоставили мне родственники убитой.
– Меня зовут Гарри Босх. Я веду расследование убийства Анджеллы Бентон, совершенное четыре года назад. Вам знакома эта женщина?
Взгляд Азиза скользнул по фотографии, но никакой реакции я не заметил.
– Вы ее знали?
Азиз ничего не ответил.
– Она работала в кинокомпании, которая подверглась крупному ограблению. Вас задержали с помеченной банкнотой. Как она к вам попала?
Азиз поднял голову, но ничего не сказал.
– Тебе приказали не отвечать на мои вопросы?
Молчание.
– Приказали, да? Послушай, если не знаешь ее, кивни.
Азиз опустил голову, но смотрел он не на фотографию, а на что-то другое, далекое. Я понял, что расспросы бесполезны. Я догадывался об этом еще до того, как вошел в комнату. Я поднялся из-за стола и обратился к Пиплзу:
– Оставшиеся минуты – ваши.
Он поднял руку к камере в углу. Щелкнул электронный замок. Я распахнул дверь и в то же мгновение услышал душераздирающий вопль. Всей своей тяжестью, пусть небольшой, килограммов пятьдесят, не более, на меня сзади навалился Азиз. От толчка нас вынесло из комнаты, и я упал. Азиз соскочил с меня и побежал по коридору. Пиплз и второй агент бросились за ним, загнали в угол, повалили на пол.
Пиплз быстро подошел ко мне.
– Босх, вы не ушиблись?
– Нет, все нормально.
Я смущенно поправил пиджак. Об этом неожиданном нападении по девятому этажу будут еще долго ходить разговоры.
– Врасплох
– Да, к таким, как он, спиной не поворачиваются.
– Пойду возьму коробку.
Когда я покинул помещение для допросов, мимо провели Азиза в наручниках.
– Ну вот, – усмехнулся Пиплз. – Пустые ваши хлопоты.
– Может, и пустые.
– Всего этого не случилось бы…
– …если бы ваш человек не совершил должностного преступления, – закончил я.
– В нашей договоренности не хватает одного: нет никаких гарантий для меня. Вдруг вас собьет на улице грузовик, а я потом отдувайся.
– Будем надеяться, что я не попаду под колеса автомобиля.
– Мне не улыбается жить под постоянной угрозой.
– Я виню не вас, а Милтона. Что же все-таки вы собираетесь с ним сделать?
– Я уже говорил: считайте, что он у нас больше не работает.
– Когда это произойдет, тогда и побеседуем о том, что улыбается, а что нет.
Пиплз хотел что-то добавить, но передумал и молча провел меня к лифту. Я попридержал закрывающуюся дверь и произнес:
– Имейте в виду, агент Пиплз, мой адвокат принял меры, чтобы обезопасить себя и сохранить записи. Если с ней что-нибудь случится, считайте, что это случилось со мной.
– Не беспокойтесь, мистер Босх. Ни ее, ни вас я пальцем не трону.
– Я не о вас беспокоюсь.
Дверь лифта закрылась.
– Это я понимаю, – услышал я напоследок.
29
Нет, мои игры с ФБР не были пустыми хлопотами, как посчитал Пиплз. Да, свидание с тощим террористом оказалось неверным ходом, но в нашем деле неверные ходы не редкость. В этом особенность сыска. К концу дня у меня был полный набор материалов, касающихся расследования, и я радовался. Теперь благодаря «убойной книге» я играл полной колодой, мог забыть злоключения последних двух дней, тем более сидение в камере. Теперь я был убежден: ключ к розыску убийцы Анджеллы Бентон находится в том толстом черном скоросшивателе.
Я вернулся домой как человек, выигравший счастливый лотерейный билет. Пройдя в столовую, я разложил на столе содержимое коробки. На самом видном месте – «убойная книга». Я сел и принялся читать с первой страницы. Мне не хотелось ни кофе, ни воды, ни пива. Я не включал музыку. Лишь читал и читал, иногда делая короткие заметки. Я словно садился с Дорси и Кроссом в машину и мчался с ними на задание.
Через четыре часа я перелистнул последнюю страницу. Никакого ключа, никакой ниточки. Но я не был обескуражен и верил, что непременно что-нибудь отыщу. Надо посмотреть на данные под другим углом зрения.
Меня поразило различие в характерах Кросса и Дорси. Кросс на десять лет моложе, и старшим в паре являлся Дорси. Если результаты допроса или данные лабораторного анализа можно было подытожить в трех словах, Дорси обходился ими. Кросс же в своих отчетах подробно описывал и толковал происшедшее. К трем словам Дорси он добавлял десять предложений с пояснениями и предположениями. Я лично предпочитаю метод Кросса, поскольку привык сам все записывать. Порой расследование тянется несколько месяцев, а то и лет, и детали забываются.