Потанцуй со мной
Шрифт:
— Увидимся в школе? — спросил он.
Она кивнула. Наблюдая за тем, как он идет обратно в школу, Джейн просто не осмеливалась последовать за ним. Она не могла предоставить Виржинии или Дилану шанс увидеть ее рядом с матерью и Сильви. Вместо этого Джейн направилась к машине.
Здесь никто не запирал дверей автомобилей. Джейн забралась на заднее сиденье. В этой части парковки было темно. Она свернулась клубочком на мягком кресле, накрылась своим пиджаком. Он был очень мягким, дорогой подарок от независимого продюсера, для которого она испекла
Весенний воздух действительно был прохладным, как и сказал Дилан. Но она едва ли замечала это. Так много лет она жила с невыносимой пустотой в душе. Джейн не могла дать ей название, и она ничего не могла с ней поделать. Она отдала своего ребенка, у нее не было выбора. Тогда все выглядело таким логичным, правильный, разумный выбор.
Но все случилось так давно, более пятнадцати лет назад, иногда прошлое казалось столь далеким, как какая-нибудь давно прочитанная ею книга. Но сейчас воспоминания нахлынули вновь. Она вспомнила тот день, когда сообщила новость матери: ее руки потели, голова кружилась, и ее подташнивало.
И она помнила мамины слезы и панику. Она плакала, потому что Джейн придется взять академический отпуск на целый год. Она могла жить дома, пока не начнут проявляться признаки беременности, а потом ей следует уехать. Маргарет связалась с нужными людьми и организовала отъезд Джейн в обитель Святого Джозефа в Бристоле.
Джейн помнила, как она прилагала всевозможные усилия, чтобы не было видно ее растущего живота, чтобы она могла подольше оставаться дома. Она носила джинсовые комбинезоны и слишком большие рубашки. Когда наступила осень, она вздохнула с облегчением — теперь можно надевать широкие свитера. Однажды, сидя в ванной, она посмотрела на свое тело и увидела, что у нее выступает пупок. Это был настоящий шок. Она чувствовала, что не может ничего контролировать. Она свернулась клубочком и заплакала.
Когда вошла ее мать, она обняла Джейн за плечи и тоже расплакалась. Джейн было так стыдно, но ей нужна была мамина поддержка. Она слышала, как Маргарет звонит сестре Марии Селесте. Сильви в это время была в Брауне, Джейн радовалась, что сестра не услышит всего этого. За Джейн прислали машину, и она уехала. Род-Айленд — самый маленький штат государства, но Джейн казалось, будто ее увозят куда-то в Сибирь.
В обители нашли приют и другие незамужние будущие мамы. Все они были молоды и приехали из разных частей страны. Место напоминало колледж, где единственным «предметом» были роды. После рождения детей девушки исчезали. Джейн замкнулась в себе. Чтобы оплатить свое содержание, она работала на кухне: пекла великолепные торты. Растущий внутри ребенок был ее постоянной и единственной компанией, и с каждым днем она все больше привязывалась к нему.
Поступок отца превратил Джейн в реалистку, она знала, как тяжелы разлуки. Именно поэтому она избегала других женщин, после родов они все разъедутся в разные стороны и вряд ли захотят вспоминать месяцы, проведенные в обители Святого Джозефа. Но она никак не могла смириться с разлукой со своим будущим ребенком, она чувствовала, что все больше и больше привязывается к нему. И хотя сестры постоянно твердили девушкам, чтобы те даже
Однажды она сбежала.
Она взяла деньги на автобус из банки на кухне и вышла на главную дорогу. Когда подошел автобус до Провиденса, беглянка села на него. Она устроилась у окна. Автобус ехал вдоль побережья до Провиденса, до кампуса Брауна.
Он остановился на Тейэр-стрит. Джейн прижала ладонь к холодному стеклу. Она скучала по чаю в кафе «Пингвин», по кинотеатру в Эйвоне, по литературным вечеринкам, по книгохранилищу. Она скучала по Джеффри. Ее глаза наполнились слезами при мысли о том, что она упускает шанс ходить в университет, учиться там вместе с Сильви.
— Здесь учится твой папа, — прошептала она ребенку, держа руку на круглом животе, — здесь мы встретились, и здесь ты появилась…
Когда автобус свернул на Энджелл-стрит, она заметила Джеффри. Он шел в полном одиночестве, на плече — сумка. Джейн смотрела на него. Юноша был погружен в свои мысли. Она подумала, возможно, он вспоминает о ней, но это было маловероятно.
Она и ребенок были одни. Он сам так захотел.
Когда Джейн вернулась в обитель, ее встретили сердитые сестры. Они запретили ей печь торты на все оставшееся время. Они хотели, чтобы она выучила урок: она совершила одну большую ошибку и должна научиться больше не совершать даже маленьких.
Она должна руководствоваться здравым смыслом. Одиночество — это не так уж и плохо.
Но иногда даже самые логичные вещи заставляют тебя сходить с ума. Джейн совершила правильный поступок, и это едва не лишило ее разума. Каждая встреченная ею пятнадцатилетняя девочка заставляла ее вспоминать дочь. Ее убивала правда о том, что она сделала, и о девочке, с которой ей нельзя даже познакомиться. Но ей надо было узнать ее. Джейн знала, что умрет, если не сделает этого. Поездка домой в Род-Айленд была запланирована давным-давно.
И она только что встретила Дилана Чэдвика и разговаривала с ним о его племяннице. Его племяннице Хлоэ.
И теперь в темной машине Джейн повторяла ее имя: «Хлоэ», — шептала она, обнимая себя обеими руками: «Хлоэ».
Глава 7
Возможно, повлияли визит в школу и встреча с мистером Ромни, но теперь Джейн предавалась воспоминаниям. А быть может, поводом послужила встреча с дядей Хлоэ, то, как свободно произносилось ее имя, и от этого образ девочки становился таким реальным.
Иногда Джейн казалось, что события тех далеких дней — лишь дурной сон. Была ли она на самом деле беременна, есть ли у нее дочь? Все произошло так давно и так стремительно. Ситуация вышла из-под ее контроля, за нее все решили другие…
Хотя, конечно, что-то было. Например, так много любви. Она не могла отрицать этого. Не важно, что потом Джейн намеренно забыла об этой любви. Она любила того парня. Отца Хлоэ. Она любила растущего внутри нее ребенка. И она любила свою мать, хотя к этому чувству примешивалась определенная доля ненависти, любила, потому, что Маргарет хотела, как лучше.