Потанцуй со мною, месяц
Шрифт:
Я долго стояла и смотрела, откинувшись на широкую мужскую грудь и млея под гладящими ребра и живот ладонями.
Потом моей шеи коснулись горячие пальцы и прохладный металл:
— С днем рождения, Даша.
Взявшись за руки, мы неспешно брели к гостинице. Время от времени я прикасалась к подвеске на витой цепочке, висящей у меня на шее — светлый металл, собранный в странную, неземную форму вокруг кусочка зелено-голубого перламутра.
Мы не разговаривали, только иногда я поглядывала
У дверей номера мы остановились. Марк аккуратно заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос:
— Ты так разглядывала меня всю дорогу, будто увидела в первый раз.
Я засмеялась и выпалила:
— Кто ты, Марк Бахтин, с какой планеты? Где ты был раньше, и почему тебя не было столько лет?
Синие глаза потеплели, уголки губ приподнялись:
— Ждал, пока ты вырастешь, девочка Даша.
Губы тронул поцелуй, легкий, как касание крыльев бабочки. Просто дыхание, согревающее кожу.
— Я зайду за тобой в восемь. Надень красивое платье, Даша, я собираюсь соблазнить тебя.
Глава 13
— Пройдемся по набережной? В Старой Гагре она довольно красива. Или поедем домой? — Марк обнял меня за спину и подтянул к себе.
Улыбаясь, я запрокинула голову, в ужасе округлила глаза и заныла:
— Не-е-ет, только не прогулка — мои бедные ножки просто не выдержат. Я за всю жизнь не танцевала столько, сколько за один сегодняшний вечер.
Марк довольно засмеялся:
— Это точно, ты порвала танцпол. А говорила, что разлюбила танцы, врушка. Обязательно вернемся сюда через несколько дней. Ты божественно двигаешься, Даша.
— Скажешь тоже, — я смутилась и попыталась отодвинуться. — Просто ты бессовестно напоил меня, вот я и пошла вразнос.
Марк только плотнее прижал меня и занырнул горячими ладонями в вырез платья на спине. Погладил лопатки, и поднялся на шею, забираясь пальцами в распущенные волосы. Обхватил затылок и надавил, заставляя мое лицо приблизиться почти вплотную к своему.
Ставшие в свете луны и фонарей почти черными глаза оказались совсем близко, затягивая в бездонный омут чего-то запретного и притягательного, плещущего на дне его зрачков.
Щеки осторожно коснулись теплые губы, и цепочкой влажных прикосновений прошлись к подбородку, заставляя меня все сильнее запрокидывать лицо, подставляя его поцелуям. Требуя прижиматься низом занывшего от желания живота к горячему мужскому телу и почти стонать от восторга, ощущая его откровенное возбуждение.
— Я же предупреждал, что собираюсь соблазнить тебя, Даша. Даже не надейся, что я передумал.
Марк слегка прикусил мой подбородок, заставив вздрогнуть от удовольствия, и скользнул тяжелым, горячим дыханием по губам:
—
— Да, надо ехать. Уже поздно. — прошептала, забыв, как дышать, и теряя остатки разума, когда мужские руки сжали мои плечи, спустились к локтям и перебрались на ребра. Стиснули их и коснулись груди, через тонкую ткань платья обводя подушечками больших пальцев возбужденные, до боли затвердевшие соски.
— Марк! — я нервно дернулась и попыталась убрать его руки.
— У тебя красивая грудь, Даша. — Марк наклонился и поцеловал меня в обнаженное плечо. — Поехали, иначе я начну раздевать тебя прямо здесь.
— Э! — я толкнула его в плечо. — Если это желание, которое я тебе должна, то ты обещал, что не будет никаких раздеваний.
— Это мое желание, Даша, не твое, и я выполню его сам. Я обязательно раздену тебя так, как мне хочется. Поехали.
Прижавшись друг к другу мы сидели на заднем сиденье старенькой, жутко тарахтящей мазды, везущей нас в гостиницу, и слушали рассуждения усатого водителя о политической и экономической обстановке в мире.
На предложение Марка вместо разговоров внимательно смотреть на дорогу, джигит страшно оскорбился и, подняв указательный палец, выдал:
— Слюшай, дарагой, как можна ехат и нэ гаварыть с хароший человек, а?
Марк засмеялся, обнял меня за плечи и зашептал на ухо злодейским театральным голосом:
— Придется слюшать, раз мы такой ха-ароший человек.
Нырнул ладонью под тонкую лямку шелкового платья и принялся кончиками пальцев выводить узоры по моему плечу и шее сзади, заставляя волоски на коже вздыбливаться от удовольствия.
Возле гостиницы Марк сунул таксисту деньги, и не обращая внимания на его попытки продолжить обсуждение прошлогодних цен на мандарины, потащил меня из машины:
— Даша, бежим отсюда, иначе на нервной почве я пожелтею, как тот мандарин.
Взявшись за руки, мы с хохотом кинулись прочь от продолжающего говорить про цитрусовые таксиста.
Чем ближе мы подходили к дверям наших с Марком номеров, тем сильнее холодело у меня на душе, и тем больше я нервничала, понимая, что сейчас должна буду сделать выбор.
— Даша, — мы остановились, и Марк развернул меня к себе лицом. — Посмотри на меня.
Я напряженно застыла, боясь пошевелиться и поднять на него глаза, потому что точно знала, что, если Марк будет настаивать, я соглашусь на все, что он захочет. Поддамся его словам и прикосновениям, от которых у меня плыла голова и все таяло внутри. Соглашусь, даже если потом мне будет очень стыдно перед Пашей.
— Даша, — снова позвал Марк, — я хочу, чтобы ты провела эту ночь со мной. Ты мне очень нравишься, очень. Но если для тебя это… сложно, я не буду торопить.