Потерпевшие кораблекрушение
Шрифт:
– Как тут ещё могут не так понять? – буркнул я.
– Например, что вы самозванец.
– Хм?
– И если такое будет доказано, то вас казнят. Жестоко, - закончила девушка. – Поэтому, господин, говорите, что хотели и забудьте о том, что предложили.
– Что хотел? – переспросил я, потом спохватился. – Ах да, конечно. Мне нужно, чтобы ты нарубила из этой доски бруски примерно толщиной в моё запястье, - я даже поднял вверх руку и пальцами правой обхватил левое запястье, - примерно вот такого размера. А длиной… м-м-м… в две… нет, в три руки! Своей. Справишься?
– Да, господин, - наклонила она голову, то ли подтверждая кивком, то ли кланяясь.
–
Хорошо, что погибающие слуги и матросы оставили на плоте немало инструмента. Наверное, понимали, что сделанная на скорую руку их работа – жуткая халтура, и переделка потребуется в скором времени. Капитальная, к слову.
Почему я отдал самую тяжёлую работу девушке? Именно потому, что она тяжёлая. Я бы провозился с доской, кромсая ту на части требуемого размера несколько часов, а таких досок нужно минимум штуки три разрубить. Слишком уж прочная древесина оказалась. А Слуга, с её модифицированным телом, была сильнее меня минимум раза в полтора, и не меньше чем втрое выносливее. И это при том, что она успела вкусить все прелести нехватки воды и еды на плоту, а я попал в Сах холёным, сытым и отдохнувшим.
Под частый стук топора, я вооружился большими клещами, массивным молотком на короткой ручке (или, скорее, маленькой кувалдочкой) и какой-то загогулиной из квадратного железного прутка с расплющенным одним концом, на котором имелся крючок - не крючок, вырубка - не вырубка. С этим средневековым аналогом гвоздодёра мне пришлось намучиться изрядно, пока набрал нужное количество гвоздей.
После этого стал доставать из воды концы канатов, мотающихся вокруг плота. К этому времени моя помощница изрубила две короткие доски, наделав кучу метровой длины брусочков толщиной в четыре-шесть сантиметров.
– Молодец, - похвалил я девушку. – Что бы я без тебя делал, Сэнга.
Потом начались мучения с коловоротом: требовалось с двух сторон просверлить отверстия в брусках. Когда с этим было покончено, я чувствовал себя чуть живым. Ко всему прочему сказывались жажда и голод: мне на день выделили полтора литра пресной воды и три больших куска очень вкусной рыбы, горсть сушёных фруктов и примерно стакан красного вина. Фрукты я почти не ел, так как они были слишком сладкие, и от них жажда только усилилась бы. А вот от рыбы я точно не отказался бы. Готовились морепродукты в специальном артефакте-кухне, который превращал пойманную рыбу, черепах и прочую добычу Роксаланы в изысканные блюда с королевского стола. Главное, чтобы та влезла в артефакт, который был похож на два больших ведёрных казана, сложенных вместе так, что напоминали пресловутую «тарелку», НЛО которая. Обидно, что мана в нём подходит к концу, и уже через несколько дней придётся искать способ, как и на чём готовить местную фауну. Из плюсов артефакта было ещё то, что магия полностью нейтрализовывала все яды.
«М-да, вот поймаешь местную разновидность фугу и врежешь дуба без артефакта, нажравшись отравленного мяса», - проскочила невесёлая мысль в моей голове.
С этой мыслью я и заснул.
Пробуждение было тяжёлым и неприятным. Мало того, что в животе от голода сосало, и во рту было сухо, как в пустыне Сахара, так ещё болели содранные вчера ладони от тяжёлой работы. Мозолями-то я не озаботился в своём родном мире, не для строительных и плотницких работ годились мои руки. Даже штанга с гантелями не оставили мне их, так как я занимался в специальным перчатках.
Получив свою утреннюю порцию воды и еды, я устроился в стороне от женщин и стал медленно смаковать каждый кусочек и глоток.
«Ладно, хватит тут себя жалеть. Пока дышу – надеюсь! Вот наш девиз, - мысленно подбодрил я самого себя. – Ведь мог же сейчас дохлым в лодке болтаться на озере».
Поев, девушки разошлись по шатрам, снаружи остались только мы с Сэнгой.
– Готова к труду и обороне? – подмигнул я служанке.
Та непонимающе захлопала глазами.
– От кого обороняться, господин?
– Не от кого, - махнул я рукой, - это просто присказка у меня дома такая. Мол, всегда готовы и строить свой дом, и защищать его. Ладно, давай вот это всё барахло перетащим на ту сторону плота.
Полтора часа мы переносили вещи с одного края плавательного средства на другой, потом там всё крепили, чтобы от качки ничего не упало в воду.
Это была самая лёгкая часть на сегодня.
Очистив настил, я с помощницей стал отвязывать доски, и складывать их друг на друга. Когда четверть плота исчезла, и остался только скелет, я взял передышку. Устал жутко, так как огромные и набухшие доски были тяжелы, словно бетонные плиты.
– Сэнга, смотри сюда. Вот здесь нужно прорубить небольшую канавку. Только в верхнем брусе. Это чтобы сверху положить можно было доски, и те не истрепали канаты, как вышло до этого, - я показал на стык, где сходились крест-накрест большой и малый брусья основания плота. При изготовлении их связали несколькими рядами канатов, после чего положили сверху доски и прикрутили уже те. Но плохая связка, сделанная на скорую руку, и постоянная качка привели к тому, что обвязка буквально измочалилась постоянно шевелящимися досками.
– Да, господин.
Когда пазы для каната были сделаны, в них положили верёвки. Концы связали, но так, что между ними оставалось пространство. Причём, сами концы находились в воде.
– И вот здесь паз по ширине вот этого бруса, чтобы он не гулял по нижнему.
И вновь застучал топор, врубаясь в невероятно прочную древесину. Пазы сделали сразу все, чтобы покончить с плотницкой работой и потом заниматься только канатной, так сказать.
– Ныряем, - вздохнул я. – Оп-па!
Несколько раз глубоко вдохнув, я взял в руки толстый брусочек, которые вчера нарубила служанка, и ушёл под воду. Там вставил его между верёвочным узлом и брусом основы плоты и стал его закручивать, рычагом затягивая канат так, чтобы скелет плавательного средства схватился между собой намертво. Рядом бултыхалась Сэнга, готовая перехватить брусочек, как только я выдохнусь. Как только канат был затянут до упора, рычаг был прибит к основе гвоздями. Те отверстия, что вчера сверлил, предназначались для них. Иначе толстые гранёные штыри расщепили бы древесину. А чтобы сами гвозди не вылезли, на них были сделаны небольшие насечки-заусенцы, торчащие в сторону шляпки.
Точно так же действовали дальше.
Когда скелет был связан, топор застучал по доскам, вырубая по краям пазы, сквозь которые будет просунут канат для связки. Здесь было всё намного легче, так как работать в воде и на твёрдой поверхности на воздухе – земля и небо. Да ещё я и плаваю плохо, каждый раз, когда уходил под воду, боялся отпустить канат и уйти на глубину. Рычаги прибивали к доскам.
За день с трудом смогли закончить разобранную половину. Следовало бы перенести вещи на место, но сил у меня не оставалось. И так последние доски Сэнга связывала без меня, пластом валяющегося на свежесобранном настиле и мысленно стонущего от боли в ладонях, которые горели от солёной воды, разъедающей сорванные мозоли и мелкие ранки.