Потерянные души
Шрифт:
— Просыпайся, милая, — ее голос был мягок и нежен.
— Я не сплю! — она резко вскинулась, села, и, увидев звезды, луну, прошедшую половину своей дороги по небесам, сму-щенно покраснела: — Прости, наставница, я не хотела…
Женщина улыбнулась, тронула ее за плечо, успокаивая:
— Все в порядке, милая. Ты ни в чем не виновата. Это ты прости меня. Я знаю, ты очень устала и тебе было бы лучше хорошенько от-дохнуть, отоспаться… Но уже скоро рассвет, а прежде чем вновь отправляться в путь, ОН хотел поговорить с тобой.
Девочка тотчас вскочила на ноги, поспешно сбра-сывая остатки сна. Она боялась заставить
Черногор лежал на плаще, расстеленном поверх густой травы. На его бледном лице стояла печать уста-лости. И, все же, колдун выглядел довольным.
— Подойди, — видя нерешительность в глазах девочки, робко оста-новившейся в сторонке, подозвал он ее, затем указал на камень ря-дом с собой: — Садись… Ты ведь не приходила к храму с тех пор, как была наречена?
— Нет, — тихо прошептала та, а затем несмело оглянулась на наставницу, спеша узнать, правильно ли она ответила. Ее губы дрогнули, в груди зародился страх.
Колдун сразу же почувствовал это и улыбнулся, успокаивая: — Не бойся, Полеся, все в порядке. Я просто хотел узнать, достаточно ли ты знаешь о нашем храме, чтобы не теряться сейчас в догадках.
— Мы, — она снова оглянулась на наставницу. — Мы никогда не го-ворили о нем.
— Этому были свои причины, — лицо Дубравы оставалось серьезным, и Полесю вновь обжег страх. Девочка сжалась, стиснула пальцы в кулаки, боясь, что взрослые заметят, как дрожат ее руки.
Но разве есть что-либо, что можно было скрыть от вниматель-ного взгляда колдуна? Тот понимающе улыбнулся, коснулся руки де-вочки своими удивительными в один и тот же миг горячими и холодными пальцами, и та почувствовала, как покой и уверенность наполняют душу, вытесняя страх и беспокойство.
Дождавшись, пока робкая улыбка тронет губы Полеси, Черногор заговорил вновь. Его голос был тих, он нашептывал, словно легкий летний ветерок:
— Тебе кажется это странным, ведь мы никогда ничего не скры-ваем: наши традиции, обычаи и законы открыто носят в сердце, ра-зуме, передают из уст в уста, чтобы они жили, как вольные пти-цы, перелетая из края в край. Это так, ибо в них нет ничего тайно-го… Во всем, кроме того, что касается храма. О нем говорят лишь вдали от чужих ушей. Храм дарован нам от рождения вместе с кол-довским даром. Он — цепь времен, островок настоящего в море прош-лого и грядущего, тень иных времен на лике нынешнего дня. Храм — причина, по которой мы храним память о минувшем, как бы горька и тяжела она ни была. Наша жизнь — дорога, начало которой в первой заре, зародившейся над миром. Каждый день — новый шаг. Не важно, долгим будет этот путь или кратким, главное, чтобы в его конце нас ждал храм, который, замкнув круг, отворит врата в новый мир, по-ложит начало вечной звездной дороге…
— Старший, а что будет, если люди, не найдя в себе сил для прощения, уничтожат все наши храмы? Тогда мы погибнем, лишимся будущего? — наконец решившись, спросила девочка.
— Нет. Храм — наша душа. Он там, где верят. Храм создается до-рогой, укрепляется испытаниями. Построить или разрушить его под силу лишь нам самим.
— Но священники могут обрушить эти колонны, разбить алтарь.
— То, что ты видишь — миг, застывший песчинкой на плаще вечности. Колонны возникли на закате и исчезнут с рассветом. Они спле-тены тропой, шаг за шагом, миг за мигом. Если ты приглядишься, то увидишь следы наших ног, опавшие листья и капли дождя. Я прос-то остановил поток вечности, сделал его реальным, осязаемым.
— Поэтому ты не позволял, чтобы тебя несли?
— Да, Полеся. Храм не имел бы опоры и мог рухнуть в любой момент.
— Значит, без тебя не было бы обряда?
— Если бы Старшие не были нужны, их бы не было, — он терпеливо отвечал на ее вопросы, как это делает настав-ник, был добр и заботлив, но, несмотря на все это, Полеся явственно ощущала тонкую, невидимую грань, отделявшую его от всех осталь-ных. — Однако тебе не о чем беспокоиться, — вновь зазвучал его тихий проникновенный голос. — Ведь всегда, что бы ни случилось, рядом с детьми колдовства будут боги, которые помогут найти путь в любой непогоде.
— Значит, священники не смогут исполнить свои угрозы и не сотрут с лица земли колдунов, не уничтожат всех нас?
Он пристально посмотрел на девочку, затем перевел взгляд на Дубраву, словно спрашивая, что стало причиной того, что мысли ее воспитанницы столь черны и безнадежны.
— Прости ее за сомнения. Она видела слишком много смер-тей, слишком много горя, — промолвила женщина.
— Ты должна верить, Полеся, верить и надеяться, — вновь заговорил колдун. — Порою, сила не в знании, а в вере, ибо знание может изме-ниться, вере же изменить нельзя. А что до будущего… Незачем то-ропить его приход новыми пророчествами и предсказаниями, гневя богов, учредивших порядок времен. Что бы там ни было, оно все равно наступит, когда придет его срок.
Он смотрел на девочку, ожидая от нее новых вопросов. Но та никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. Рядом с храмом все иное казалось ей таким мелким, неважным… И, все же, было еще кое-что, безумно волновавшее Полесю:
— Старший, а куда мы пойдем утром? Нам нужно будет вернуться назад? Ведь обряд совершен… — она умолкла, не договорив фразу до конца, словно мысль, забредшая ей в голову, потерялась где-то, оставив только чувства. Полесе так не хотелось возвращаться! Она устала плакать, бояться, убегать.
Девочка заметила, как, услышав ее вопрос, вздрогнула Дубра-ва. Полеся насторожилась — не ошиблась ли она, не осуждает ли ее наставница за чрезмерное любопытство? Но на лице колдуньи отража-лось совсем иное чувство, словно та сама давно хотела, но не сме-ла спросить, надеясь услышать один ответ и боясь полу-чить другой.
— Разве вам есть куда возвращаться? — Черногор на миг закрыл глаза, его брови сошлись на переносице. — А ребенку нужны забота и безопасность. Хотя бы в первые годы жизни… Я отведу вас в свою деревню.
Полеся видела, каким счастьем залучились глаза Дубравы, но сама пока еще не могла поверить, понять, неужели это — прав-да, неужели это действительно происходит с ней? Колдовские деревни казались ей сказкой, мечтой, прекрасней которой нельзя себе предс-тавить. Но этих островков покоя и счастья было так мало!
По рассказам наставницы, девочка знала, что в них живут стари-ки-хранители знаний, подростки, готовящиеся пройти испытание, да немногие семьи, спасшиеся от костра, которых в миру ждала верная смерть. Это было место покоя и колдовства, где можно было пользоваться даром и ходить, гордо выпрямив спину, без страха смотреть вперед, не боясь встретить презренье и ненависть во встречном взгляде.