Потерянные души
Шрифт:
И среди всей путаницы с Кайлом возникла еще более темная тайна. В этом я был уверен. Иногда мысленным оком я видел, как Кайл убивает Кэндол, а иногда мне чудился ее молящий голос в телефонной трубке в ту ночь, голос, умоляющий о прощении — кого и за что?
Едва я закрывал глаза, как видел одну машину, затем другую — они наезжали на кучу листьев у дороги.
В конце концов, осталось только одно спасение — Канада.
Лойс приготовила перекусить — поджаренные сандвичи с сыром и пикули. Мы не разговаривали. Когда мы поели, она встала и собрала тарелки. Я начал загружать посудомойку. Лойс потрогала меня за руку.
— Не так! Посудомойка заполняется как церковь — начиная с задних рядов к передним.
Это был один из тех идеальных моментов, когда я жалел, что мы не женаты, когда я хотел бы, чтобы все сложилось иначе, и был бы рад обратить время вспять. По-моему, она знала, о чем я думаю.
Лойс сходила за газетами. Вернувшись, она отдала Питу вкладку с «Парадом» из воскресной газеты и кассету Джейн Фонда. На кассете была фотография Джейн. Пит затащил кассету в клетку и некоторое время клевал. Затем принялся сооружать гнездо. Он занимался этим до вечера, рвал, разминал — творил потрясающее жилище.
Лойс поставила жаркое в духовку, и по дому разлился запах мяса. Некоторое время я сидел с ней у кухонного стола. Лойс просматривала газеты, вырезала купоны.
Я встал и увидел, что Пит все еще строит свой дом.
— Какого черта Фонда сменила солдатскую форму на трико, антивоенную борьбу и феминизм вот на это? — спросил я.
Лойс не оглянулась. Думается, она понимала, что я говорю сам с собой.
Я сказал:
— Всякий раз, когда Фонда говорит: «Больше огня!», — я думаю только о напалме.
Я прошел в комнату и прищурился на Пита. Из глубины клетки на меня сверкали глаза попугая. Джейн лежала поверх гнезда.
Жаркое шипело в духовке. Лойс подняла голову. Она настригла для меня пачку купонов.
— Я сэкономила для тебя кучу денег. Словно стрижешь купюры…
Лицо у нее опухло от недосыпания. Она все еще говорила, но я прижал палец к ее губам и под злорадным светом кухонной лампочки, прямо там, на столе, среди купонов мы занялись любовью.
Ранним утром, еще до рассвета, Лойс отвезла меня в мой квартал. Я прокрался сквозь ночную тьму, вошел в свой дом через черный ход и не стал зажигать света. Сияла луна. Я упаковал кое-какую одежду, но на самом деле вернулся я за фотографией сына и Макса, снятой, когда Эдди не было еще и двух лет. Она была в комнате, где он спал, когда я брал его с ночевкой. На стене он повесил картинку с Люком Скайуокером рядом с изображением Оби-Ван-Кеноби, названного отца Люка. Я спустился вниз и забрал автоответчик — просто чтобы голос Эдди был со мной. Затем закрыл заднюю дверь и ушел прочь от единственной жизни, какую когда-либо знавал.
Она кончилась вот так быстро и бесцеремонно.
Лойс вздрогнула, когда я наклонился к ее окну. Я забрался внутрь. Она тронулась, но фары включила только через два квартала.
Я поглядел по сторонам, проверяя, не следует ли за нами кто-нибудь.
На круглосуточной заправке я залил бензин в канистру. Его сладкий запах заполнил машину.
На том же складе, где я арендовал помещение, Лойс снимала гараж. Там стояла машина Лайонела. Она ее так и не продала. Первоначально ее намеревался купить брат Лайонела, о чем он сказал Лойс на похоронах, но так и не купил. Машину ей отбуксировали из городка, где Лайонел повесился. Все это она рассказала мне еще на кухне. Я просто слушал. Я догадывался, что она по-своему справляется с моим отъездом.
Но, признаюсь, бывали минуты, когда я думал — вопреки всему, что она для меня делала, — что, может быть, она хочет, чтобы я уехал. Фонари по периметру ограды склада заставляли все кругом слабо светиться. У нас был ключ, и мы въехали во двор.
От машины Лайонела исходил душный запах. Я вылил бензин в бак и выкатил ее во двор. Аккумулятор был мертв. Я стоял, дрожа, и разматывал провода, которые мы захватили с собой. Холодные металлические зубы зажимов впились в клеммы.
Я обернулся. Лойс следила за мной. Думаю, мы разделяли одну мысль.
Реле стартера щелкнуло, но мотор не завелся, хотя плафон внутри вспыхнул. К бардачку был прилеплен стикер, объявлявший: «Над каждой жизнью должен дождь пройти».
Я произнес про себя имя Лайонела. Лойс я не видел из-за поднятого капота. Высунувшись из дверцы, я крикнул:
— Лойс, прибавь оборотов! — И она прибавила, а я качал педаль газа, пока не создалось давление, повернул ключ зажигания, и мотор с ревом ожил. В первый раз с тех пор, как Лайонел лишил себя жизни.
К половине пятого заднее сиденье заняли чемодан, набитый одеждой Лайонела, и Пит. Лойс поместила его туда, когда я уже готов был отъехать, и положила рядом кассету Джейн Фонда.
В глазах Лойс стояли слезы.
— Я же говорила тебе, Пит, что не потерплю, чтобы меня обманывали, — сказала она, водворяя его на заднее сиденье. — Знаешь, Лоренс, считается, что попугаи соединяются в пары на всю жизнь. Пит совершил измену, каких не бывало.
Она подошла и просунула голову в водительское окошко.
— Дети моего брата всегда мечтали о попугае. Я с ним договорилась. Они тебя от него избавят, когда ты туда доберешься.
Пит примостился на подголовнике переднего сиденья, покачиваясь взад и вперед. Он сказал:
— Больше огня!
Глава 35
Я гнал машину Лайонела все дальше от всего, что пережил за последнее время. Через три часа пути я сообразил, что в машине есть магнитола. Я вставил кассету, которую Лайонел проигрывал в день смерти.
Песня Берта Бакарака [13] «Жены и любовницы». Слушая этот воркующий голос, я узнал про Лайонела больше, чем когда-либо.
Жены, оставайтесь и любовницами, Бросайтесь в объятья к нему, чуть домой он к вам возвратится, Вот мой вам совет… Не провожайте его с бигуди в волосах — Может статься, вы больше его не увидите…13
Берт Бакарак (р. 1928) — популярный американский композитор, автор музыки к многочисленным фильмам.
Я продолжал гнать машину, снова и снова проигрывая эту песню, и всякий раз мне представлялась Лойс с бигуди в волосах.
Прошла неделя с того дня, как Хейден высмеял мои отношения с Лойс. После этого он напомнил о себе только дважды. Прислал отчет о химикалиях, вызвавших пожар в хижине. Несомненный поджог. Моя машина изъята и обследована специалистами. Результатов этого обследования я так и не получил.
Хейден ни разу не упомянул о Кэндол, из чего следовало, что он ее не нашел. Думаю, именно ее исчезновение подействовало на его отношение к делу — ниточка совпадений, складывавшихся, на его взгляд, в убедительные косвенные улики против меня. В каком-то смысле я его не винил.