Потерянные в прямом эфире
Шрифт:
Арсений замер за моим плечом, а я поражалась тому, насколько бывает избирательно наше внимание. Я могла не слышать музыку вокруг себя, но внутренне была настроена на каждое движение парня, словно это являлось чем-то жизненно необходимым.
Наконец-то мне хватило решимости на преодоление последних метров.
— Всем привет, — перекрикивая толпу, улыбнулась я друзьям. — Что я ещё должна сказать, чтобы вы поняли, что я ненавижу этот день?
Шутка была стара как мир. Ребята понимающе крякнули.
— Но тем не менее ты здесь, —
Я фыркнула, смиряясь с неизбежным и обернулась назад. За столом повисло выжидательное молчание, но я спешила всмотреться в предельно собранного Сеньку. Тот едва заметно отрицательно качнул головой. Сердце пропустило удар, но тайный посыл своего спутника я уловила.
— А это Арсений Ключевский, мой… подопечный.
***
Несмотря на неловкое начало, дальше вечер протекал достаточно плавно, по крайней мере для большинства его участников. Девочки флиртовали с мальчиками, алкоголь и шутки лились рекой, еда была вкусной, а атмосфера — непринуждённой. Спасибо Данилову, взявшему на себя роль тамады. И всё было бы прекрасно, если бы не наша четвёрка — я, Арсений, Алиса и Надя, — которая сидела притихшая и задумчивая. Сенька, как обычно, уткнулся в телефон, Надя что-то обеспокоенно шептала своему мужу, Алиса безумным взглядом косилась то на меня, то на ребёнка, сравнивая, а я же тоскливо крутила бокал с вином, так и не сделав ни глотка.
Как и ожидалось, вопросов про Арсения было не избежать. После пары любопытных взглядов кто-то из ребят решил всё же поинтересоваться:
— Арсений, а кем ты приходишься нашей Олесе?
Ребёнок неприязненно повёл плечом и промолчал, зато я ляпнула первое, что пришло на ум:
— Родственник.
Алиса неприятно хмыкнула где-то у меня над ухом.
— Родственник, — подтвердил парень, с особой интонацией добавив: — Дальний.
— Очень, — не упустила возможности вставить свою ехидную ремарку Фёдорова.
Вилка неприятно скрипнула по тарелке. Это я промахнулась мимо креветки.
Сцена вышла странной, но в кои-то веки все негласно решили проявить тактичность и развивать тему дальше не стали.
Периодически произносились тосты в мою честь, и каждый раз, озаряясь широкой улыбкой, я выдавливала из себя ответную шутку.
— Лесь, ты сегодня какая-то варёная, — заметила приятельница Ксюша.
— Старею, — развела руками, вызвав волну смешков.
— Да что ты знаешь о старости, — с видом знатока заявил Лёшка, которому было уже хорошо за сорок. — Я вообще считаю, что до тридцати жизни нет, да, Алис?
Сестра традиционно была самой младшей в нашей компании, и пусть разница между нами было не такая уж и большая, всего лишь шесть лет, но прозвище «Мелкая» приклеилось к ней с тех самых пор, когда я притащила зелёную студентку на одну из наших посиделок. Прозвище её ужасно раздражало, но ещё больше её бесила перспектива тридцатилетия, которое с каждый годом становилось всё ближе.
Фёдорова не стесняясь показала средний палец Лёхе. Данилов не подвёл и расхохотался в голос, ничуть не обидевшись.
— Фу, Алиса, как некрасиво, — вновь напомнила о себе Ксюша. — Между прочим, тут дети.
Мы с Арсением в момент напряглись, тот даже голову от телефона оторвал, скрипнув зубами. И вроде бы замечание было вполне безобидным, но следующая фраза была брошена крайне категорично:
— Я не ребёнок.
Компания снисходительно улыбнулась, и Соня поспешила сгладить углы:
— На самом деле лет до двадцати мы все дети, только сами этого не осознаём. А по возрасту многие из нас могли бы быть твоими родителями…
Дальше я не слушала. Меня затошнило самым натуральным образом, бокал с вином выскользнул из пальцев, опрокинувшись прямо на мое платье.
— Чёрт, — выругалась, подскакивая на ноги.
— Та-да-дан, — зловещим голосом выдал кто-то из маркетологов.
Схватилась за салфетки, но движения выходили рваными и бестолковыми, кажется, я начинала паниковать, ровно до того момента как Фёдорова поймала меня за локоть.
— Мы отойдём, — проворковала она и уверенным шагом потащила меня в сторону уборной.
***
— Ты с ума сошла! — накинулась на меня Алиса, когда мы оказались наедине.
— Не кричи, — поморщилась, открывая кран с водой.
— Пожалуйста, скажи, что этот парень не тот, о ком я подумала.
— А о ком ты подумала?! — резко вскинула голову, предостерегающе уставившись на сестру.
Она замялась, смутившись, я же отвернулась обратно, схватив бумажные полотенца и прикладывая их к тёмному пятну на платье.
Родственница рвано выдохнула:
— Ты же не родила тогда... — полувопросительным тоном пробормотала она.
— С чего ты решила?!
Когда я забеременела, Алиске было тринадцать лет, и последний визит в родительский дом как раз пришёлся на середину срока — мой живот только-только начинал выделяться. К счастью, мать с отчимом так ни о чём и не узнали, а вот сестра, с которой я ночевала в одной комнате, была более прозорливой. Поэтому она знала, но мы никогда об этом не разговаривали. И поначалу меня это более чем устраивало. Но, оказалось, не до конца. Где-то глубоко внутри я носила в себе обиду за то, что мир решил подыграть, сделав вид, что не было у Олеси Бодровой никакого ребёнка.
— Ты же сама живот видела, — не глядя на сестру заметила, продолжая с остервенением тереть ткань. — А потом его не стало.
— Я думала, что ты аборт сделала, — затравленным голосом выдала Фёдорова, заставляя опять резко вскинуть на неё глаза.
Слово «аборт» остро резануло по нервам. Можно подумать, что я сама тогда об этом не думала. Но слышать его сейчас, когда Сенька, практически перегнавший меня в росте и будучи полностью сложившейся личностью, находился в соседнем от нас помещении, было дико и… страшно.