Потерянный бог.
Шрифт:
– Иди сюда!
– позвала Иласэ.
– Чего тебе?
– недовольно отозвался Тартис, - я тут занят, стараюсь не умереть!
– Просто иди сюда!
Тартис сердито посмотрел на нее, но повиновался.
Несколько минут Иласэ возилась с его ранами, пытаясь сделать из подручных материалов что-то, похожее на нормальную перевязку. Тартис мрачно смотрел на нее, пока она работала, следил глазами за каждым движением, но молчал. Когда девушка, наконец, закончила и отступила назад, лицо Тартиса потемнело еще больше:
– С чего это ты решила, что достойна касаться меня?
Иласэ
– Было бы забавно наблюдать, как ты полностью истечешь кровью!
В их отношениях не осталось ни малейшего намека на товарищество, а что касается сочувствия, то его и прежде было не много. Каждый смотрел на другого с гневом и подозрением. Иласэ знала, что останется с Тартисом и поможет ему, но потому лишь, что волки представлялись ей худшей компанией, чем Темный. Оттого только, что оборотни не имели никакого желания помогать ей искать дорогу домой. Тартис тоже прекрасно понимал ее мотивы, не питая на этот счет никаких иллюзий.
И доказал это следующими же словами:
– Иди вымойся!
– рявкнул он, - от тебя воняет псиной!
Глава 43.
Врата.
Ильмару снилась Иласэ. Сегодняшняя ночь была далеко не первой, когда Кэйрос видел ее во сне, только в этот раз грезы не подарили ему одного из тех ярких плотских видений, после которых он краснел и слегка заикался по утрам, здороваясь с ней. Также не принадлежал этот сон жутким кошмарам, насыщенным криками умирающих и кровью. Все было… по-другому.
Сперва мир вокруг заполнял туман, но вот, далеко-далеко, на огромном расстоянии, заблестел оранжевый огонек. Ильмар попытался приблизиться к нему, желая понять, что это такое. Словно услышав его желание, туман исчез; теперь пространство заполнилось чернотой, при полном отсутствии всякой материи, и единственной звездочкой блестел огонь.
Им оказался небольшой костер, слабо освещавший окраину леса, вырастающую из тьмы; невдалеке, намекая на близость пруда, квакали лягушки. Рядом с костром сидела Иласэ, зачарованно глядя на пляшущие языки пламени. Лицо девушки выражало спокойствие и безмятежность, тонкие запястья рук обматывали браслеты из обточенных костей разных животных, на шее висело ожерелье из волчьих клыков, а в самой середине его - длинный зеленоватый коготь виверны.
– Иласэ… - позвал Ильмар.
Она печально взглянула на своего друга, ничуть не удивленная его появлением:
– Он за твоей спиной.
Ильмар развернулся, с ужасом осознавая, что сделал это слишком поздно: его встретило рычание, безумный блеск белесых глаз и отсвет костра в кинжале, занесенном для удара.
Ильмар схватил руку Тартиса, сжимающую оружие, но сила столкновения бросила его на землю; свободная рука Темного впилась ему в горло:
– Релой эодай мервокс!
– с ненавистью прошипел Тартис, и от этих слов древняя, первобытная часть Ильмара забилась в отвращении и ужасе, предчувствуя появление чего-то непредставимого, его хватка на руке Темного ослабла.
С яростным криком, Тартис нанес удар…
Ильмар резко сел, усилием воли вынырнув из сна за мгновение до того, как клинок вошел ему в сердце. Трясущейся рукой вытер со лба липкий пот, сердце все еще бешено колотилось. Посмотрел на безмятежно посапывающего брата: период бессониц у Ролана закончился, теперь он спал по ночам, как младенец.
Ильмар осторожно сполз с кровати, в охапку захватил со стула одежду, наклонился за обувью и выскользнул за дверь.
В коридоре было темно, но Ильмару это не мешало: еще один дар, отсутствующий у Ролана. Ильмару не требовалось, как брату, менять свой облик и суть, чтобы видеть в темноте.
Последнее время, после странного обморока в домене Тартисов, Ильмар обнаружил за собой еще кое-что: он в и д е л ложь. Он всегда, с абсолютной точностью, мог сказать, говорил ли его собеседник правду (то, что считал правдой) или врал. У этого открытия оказалось очень тревожное последствие: Высший магистр, их учитель и наставник, скрывал что-то серьезное. Ильмар в и д е л это, как полосы черного тумана, стелящегося следом за Алариком, куда бы тот ни шел. В первый раз, а случилось это через неделю после исчезновения Иласэ, заметив странный туман, Ильмар испугался, что у него что-то с глазами. Потом понял.
Завернув в очередной раз за угол, Кэйрос отсчитал пятнадцать шагов, потом прижал ладони к стене на уровне лица, расслабился, вызывая в памяти воспоминание воронки урагана, пять лет назад разрушившего юг столицы. Стена под ладонями слабо засветилась, исчезла, и Ильмар оказался в круглой комнате, из которой шел ход еще в одну - тайное убежище Иласэ. Здесь она экспериментировала с Темными ветвями магии. Милая Иласэ, безупречная Светлая, кто бы мог подумать?
Сам тайник и путь в него Ильмар увидел в одном из своих вещих снов.
День. Иласэ незаметно отстает от подружек, пробормотав что-то про алхимический проект, потом, дождавшись, пока поток подмастерьев схлынет, начинает спускаться по винтовой лестнице в подземелья. Несколько раз останавливается, прислушиваясь сквозь кольцо к пульсирующей вокруг жизни, вернее, к ее отсутствию рядом с собой. Иласэ нужно одиночество.
Вот искомый коридор. Теперь Ильмар видит ее глазами, видит, как воронка урагана засасывает в себя каменные и кирпичные строения, будку вместе с истошно визжащей сторожевой собакой. Один из самых надежных способов запереть вход куда-нибудь только на себя - сделать это через мысленную картинку, через собственное воспоминание. Ильмар представления не имеет, как именно он сумел прочитать ее мысли, но запоминает явленный ему образ.
Следующей после сна ночью он спустился в подземелье, до самого последнего мига не веря, что в пустом коридоре найдется хоть что-то, стоящее внимание…
Сколько месяцев, а может, и лет, Иласэ собирала сокровища в свой тайник? Артефакты, и с налетом древности, и созданные лично ею. Книги, копии, отрывки, пергамент, исписанный ее мелким аккуратным подчерком: диаграммы, выкладки, изобретенные ею ритуалы и заклятия. И все время, пока Ильмар рассматривал уникальные находки, одна мысль непрерывно крутилась в голове юноши: они, все они и на десятую часть не представляли, насколько гениальна Иласэ в области магии. Кое-кто из завистников называл ее воображалой, но, похоже, на самом деле девушка сдерживалась, скрывая свои способности.