Потерянный бог.
Шрифт:
Сейчас Лодерт мурлыкал себе под нос старую шуточную песню о том, как глупый дракон пытался понять, чем человеческие мужчины и женщины отличаются друг от друга. Пальцы мага с привычной сноровкой вырезали из кусочков коры руны: гадание получалось лучше всего именно в полнолунье, но ни в коем случае ни под светом луны. Филиппе не знал, почему, и не задавался ненужными вопросами. Раз так, значит, так. А подземелье Тартисов подойдет ему просто замечательно.
Шесть рун, как положено. Филиппе даже смазал каждую своей кровью, хотя это было не обязательно. Улыбаясь, с глазами, сияющими золотом в свете факела, полной горстью бросил
Лодерт поднялся с колен, не отрывая взгляда от рун. Какое-то время постоял так, покачиваясь на каблуках, потом кивнул самому себе, сгреб деревяшки в карман плаща, и, сняв со стены факел, пошел дальше, вглубь подземелья.
И друзья (из разряда «союзники»), и враги одинаково полагали Филиппе безумцем, но, если и так, то его безумие было самого опасного рода: безумие одержимого фанатика, уверенного в собственной правоте.
По меркам магов Лодерт был еще очень молод - ему едва исполнилось сорок лет. Настоящую войну со Светлыми он не захватил и искренне сожалел об этом всю жизнь. Ведь на войне можно убивать открыто и получать почет и признание, а не суровый выговор Повелителя за плохо заметенные следы.
Филиппе любил и умел убивать. Он мог делать это быстро и бесшумно, умел выдать за несчастный случай или редкую болезнь: Лодерт в совершенстве знал все болезни, которым были подвержены маги, и великолепно имитировал их следы на человеческом теле. Но настоящее удовольствие Филиппе доставляла только медленная смерть врага, растянутая на дни или, лучше, недели.
Лодерта слегка расстраивало, что Амадей запретил ему развлекаться в своих владениях, однако необходимость соблюдать осторожность Филиппе понимал. После исчезновения Дарена и ствуры Аллеманд шпионы Ордена постоянно следили за всем, происходящим на территории домена Тартиса. Так что Филиппе пришлось, стиснув зубы, ограничить себя, чтобы не подводить гостеприимного хозяина.
Злым человеком Филиппе себя не считал. Он любил животных и детей (естественно, настоящих детей, рождающихся в семьях магов) и очень сожалел, что собственных у них с Маретт до сих пор нет. Виноваты в этом были, конечно же, ствуры. Ну и, косвенно, Светлые, ствурам помогающие. Впрочем, как великодушно решил однажды Филиппе, он был бы готов простить Светлых, как заблудших братьев, если б они осознали однажды собственную ошибку и помогли ее исправить. А пока Темные маги в гордом одиночестве очищали землю от заразы ствур. К сожалению, выродки продолжали рождаться, и с каждым годом их становилось все больше и больше.
Филиппе давно потерял счет уничтоженным им ствурам, но, все равно, ежегодно десятки их прибывали на обучение в Орден, становились подмастерьями, получали ранг мастеров… Зараза распространялась.
Темный воспринимал их именно, как заразу. В представлении Лодерта ствуры не были людьми. Людьми имели право называться только маги, потомки Первых…, по некоторому размышлению, Филиппе даже соглашался, что и местные, сервы, являлись людьми; низшего сорта, конечно, лишенные магии, но все же и они - разумные чувствующие существа. Для ствур в великолепной картине мира, созданного Первыми, места не было.
Филиппе, рожденному уже после заключения Перемирия, пришлось, как и всем его ровесникам, провести три года в Ордене, в постоянной близости с учившимися там же ствурами. Именно тогда Лодерт понял, что способен в и д е т ь их. Вокруг каждого из ствур в воздухе плыло темное облако, на некоторое время пачкавшее все, чего ствуры касались.
Темный знал, что никогда не забудет первый раз, когда что-то в его зрении изменилось, цвета сдвинулись по спектру, и белая кожа сидевшего перед ним низкорожденного подростка потемнела от микроскопических капель, испарявшихся с ее поверхности в воздух и повисавших вокруг мальчика грязной аурой. Филиппе тогда едва удержался от крика ужаса. А через несколько дней он начал чувствовать запах ствур, похожий на сладковатый запах подгнившего мяса.
Лодерт, которому в то время едва исполнилось пятнадцать, попробовал рассказать о виденном другим Темным. Они соглашались, что ствуры - мерзкие создания, но никто не мог видеть, не мог чувствовать того же, что и он. Филиппе был одинок и испуган. Смертельно одинок, пока в его жизни не появилась Маретт, тогда еще Маретт Ташш, его темная богиня, его спасительница.
«Не бойся!» - сказала она ему, - «грязь ствур не может повредить тебе, если ты сам не позволишь, не впустишь ее в себя».
И следующим летом, в своем имении, Маретт показала ему, как уничтожить зло.
Слуги привезли молодого ствура, заблудившегося в горах на границе домена Ташш. Глупец уничтожил собственное кольцо в бесполезной попытке открыть Портал.
Маретт разрезала оскверненную плоть ствура и позволила его крови вылиться на землю. Ошеломленный и очарованный, Филиппе смотрел на истерзанное тело подростка и видел, как вместе с кровью из ствура вытекает грязь, как рассеивается в воздухе мерзкое облако. И с последним предсмертным криком скверна ушла полностью.
Филиппе растерянно моргал: он не мог поверить увиденному. Маретт не просто убила ствура, она очистили его от грязи, пришедшей в тело ребенка вместе с украденным магическим даром.
В тот день Лодерт понял, для чего он был рожден.
Уничтожить скверну.
Спасти мир.
Подземелье под дворцом Тартисов было просторнее самого дворца и хранило множество секретов. И имелся среди них один, о существовании которого Темный лишь подозревал. Секрет, связанный с Дареном.
Филиппе прекрасно знал, в какой Семье родилась Кларисса, какие особые способности могла передать ребенку. Амадей, по мнению Лодерта, не заслуживал столь замечательного сына, как Дарен. И вообще, считал Филиппе, старший Тартис оказался на редкость плохим отцом. Но скоро, если собственные предположения Темного и его оценка плана Повелителя были верны, это не будет иметь никакого значения.
Ролан несколько мгновений пытался заставить ноги, словно превратившиеся в желе, слушаться своего хозяина, но в конце концов сдался и сел на землю, присоединившись к Ильмару. Тот мудро не пробовал сражаться с силой тяжести, занявшись вместо того полезным действием: выкладывал на траве ингредиенты, необходимые для следующего этапа.
Из всех разложенных предметов наибольший интерес Ролан проявил к маленькому стеклянному пузырьку из толстого матового стекла, заткнутому пробкой. Неудивительно, поскольку остальные он уже прежде видел, а вот это…