Потерянный дневник дона Хуана
Шрифт:
Он сделал новый выпад, но я перепрыгнул через лезвие его шпаги и мгновенным ударом рассек пышный рукав на его плече. Он взглянул на меня, словно не веря своим глазам, но потом его лицо исказилось от гнева. Я посмел унизить его в присутствии учеников! Вне себя от ярости он вновь бросился на меня. Я отступил, но постарался направить его ярость против него самого. Мы продолжали сражаться, и ему было что терять, а мне — нет. Мы носились по всему залу, сбивая лампы и опрокидывая стулья. Пот струился по лбу и заливал мне глаза. Я перешел в наступление, едва не задевая клинком его красного
Мои силы были на исходе. Я понимал, что должен быстро предпринять что-то неожиданное, и в этот момент припомнил старинное руководство по фехтованию, на которое когда-то наткнулся в тайной библиотеке маркиза. Раньше я никогда не применял этого приема и понимал, что если потерплю неудачу, то победа, безусловно, останется за маркизом. Наконец, когда наши клинки сомкнулись, я рискнул и кистью руки сделал такое движение, словно змея сворачивается в кольцо. Прежде чем маркиз понял, что произошло, его шпага со звоном упала на мраморный пол. Он проводил ее взглядом и с опозданием догадался, какой прием я применил.
— Кольцо Карранца? — проговорил он, потрясенный и заинтригованный одновременно. — Стало быть, ты нашел этот трактат?
В этот момент сверкнуло лезвие: маркиз выхватил из ножен кинжал и направил его мне прямо в грудь, словно то был пистолет. Мне и раньше доводилось видеть этот кинжал у него на поясе, но я никогда не видел, чтобы он пускал его в дело. Рукоятка была выполнена из золота и слоновой кости в форме лошадиной головы, а на ярко сверкающем стальном лезвии был выгравирован цветок — фамильная эмблема. И все-таки по размерам кинжал не мог сравниться со шпагой, которую он когда-то одолжил мне, и я улыбнулся, полагая, что он признает свое поражение. Однако мое веселье мигом закончилось, когда он повернул кинжал, и я увидел, что с другой стороны это маленький пистолет и палец маркиза твердо лежит на курке.
— Вот так, мой дорогой дон Хуан, — проговорил он зловещим тоном, словно в него вселился дьявол. — Дуэль может закончиться только победой или смертью.
Я выронил свою шпагу, а он громко рассмеялся и одобрительно хлопнул меня по спине. Убедившись, что победа осталась за ним и продемонстрировав свои таланты, он снова стал добродушным наставником.
— Чему я обязан честью вашего обращения ко мне как к важной особе? — спросил я, намекая на то, что он незаслуженно назвал меня доном Хуаном. Прежде он называл меня просто Хуан или грабитель Хуан.
— Ты проявил себя как истинный кабальеро.
Улыбаясь, маркиз повернулся к письменному столу и выдвинул ящик. Письмо, которое он достал оттуда, было скреплено личной печатью короля. Волнуясь, я сломал восковую печать и с изумлением прочел жалованную грамоту, удостоверяющую мое благородное происхождение. Будучи прекрасно осведомленным о таланте маркиза подделывать королевские письма, я спросил:
— Оно настоящее?
— О да, вполне.
— Дон Педро… — проговорил я, все еще не веря своему счастью, но испытывая огромную благодарность. Мое сердце бешено колотилось, и кровь стучала
— Наш благородный король готов с радостью даровать титулы всем, кто этого заслуживает. А также… всем, кто готов пополнить дукатами его королевскую казну, — сказал маркиз.
— Но с какой стати вам было тратить на меня свои дукаты? — спросил я.
— Причина в том, что ты действительно этого заслуживаешь, в отличие от большинства наших толстых и вонючих аристократов. — При этих словах дон Хосе втянул живот и приосанился. — Слишком многие знатные господа понятия не имеют о рыцарстве, как мой бедный покойный брат. Ты же заслужил свой титул по праву.
— Вы для меня больше чем отец, — проговорил я, опускаясь перед ним на колени.
На мои глаза навернулись слезы, но я изо всех сил старался не показать этого в присутствии маркиза. Мне было известно, что он ненавидит слабость. Однако состояние, в котором я сейчас пребывал, вовсе не было проявлением слабости, а, наоборот, свидетельствовало о величайшей силе моей благодарности. Он заставил меня подняться с колеи и покачал головой, как бы осуждая чрезмерное изъявление восторга.
— Я знал, что могу рассчитывать на твою преданность.
Он сделал знак Фернандо, и тот вынес большую малиновую подушку, на которой лежали шпага и кинжал. Основание шпаги украшал необычайной красоты и сложности узор, выполненный мастерами из Толедо, а удобная для захвата рукоять была свита из золота и серебра. Кинжал выглядел не менее элегантно. Его заостренная рукоятка по форме напоминала парус, в то время как мощное основание широкого клинка плавно сужалось книзу вплоть до единственной смертоносной точки.
— Оружие принадлежало моему брату, а теперь я хочу, чтобы оно стало твоим, — сказал маркиз. — Я уверен, что ты сумеешь найти ему лучшее применение, чем он.
— У меня нет слов, чтобы выразить всю свою благодарность, дон Педро.
— Тебе и не нужно ничего говорить. Тебя украшают не слова, а поступки, и я не сомневаюсь в твоей горячей преданности мне… и нашему королю. А также в твоем благородстве.
Я вернул Фернандо шпагу, которую маркиз когда-то одолжил мне, а дону Хосе и дону Эрнану протянул их оружие. Дон Эрнан при этом выглядел смущенным, а дон Хосе по-прежнему был исполнен презрения. Я поднял высоко над головой новый сверкающий клинок и отсалютовал маркизу. Острое лезвие рассекло воздух почти неслышно.
С того дня я действительно старался верно служить маркизу, но в то же время оберегать репутацию женщин, которые раскрывали мне свои объятия. Вскоре ему надоели мои доклады о бесконечных неудачах, и он вынужден был найти иные пути для осуществления собственных планов. Благодаря титулу я со временем неплохо устроил свою жизнь, а участие в торговых сделках за океаном помогло мне обрести независимость.
Я провел над страницами дневника почти всю ночь, надеясь, что мое прошлое прольет хоть какой-то свет на то, что предначертано мне в будущем. И хотя мне так и не удалось осознать свое предназначение, память подсказывает, что мне не следует безоглядно вверять свою судьбу маркизу.