Потерянный рай
Шрифт:
Враджар безучастно смотрел на проплывающую мимо громаду пирамиды, поблёскивающую бликами в лучах закатного солнца. На фоне её тёмных граней то тут, то там сновали серебристые капли транс-капсул, стремительно проносились дельтовидные челноки, величественно и неторопливо пролетали огромные туши воздушных кораблей.
У подножья пирамиды раскинулись кварталы средних и мелких торговцев и прочих простолюдинов, застроенные высотными домами так плотно, что с высоты птичьего полёта улицы казались бездонными каньонами, во все стороны разбегающимися от центра столицы, окраины которой терялись где-то далеко в туманной дымке уже менее внушительными домами и лачугами бедняков…
Враджар настороженно обернулся. Вслед за его эскортом на значительном расстоянии летела светлая точка капсулы. Это могло показаться и простым совпадением, но только не для менинта. Он не сомневался, что за ним увязался соглядатай прокаштра. Значит, уже завтра Владыка будет знать о похождениях своего советника. Поморщившись, как от зубной боли, Враджар криво усмехнулся.
«Что ж, пусть хозяин немного побесится, мне не привыкать, – подумал он. – У каждого свой способ выпустить пар. Без этого невозможно полностью сосредоточиться. Хоть ему и не нравятся мои развлечения, но они – не столь большая плата за мою эффективность».
Глава 5.
1.
Эйвен не пошёл ни к водопаду, где его ждали друзья, ни в посёлок, поскольку заснуть в эту тихую и ласковую ночь он всё равно бы не смог. Ему хотелось уединиться для раздумий, и потому он направился к Большому Кулаку – скале на самом конце косы у входа в бухту. Место это он выбрал ещё и потому, что хотел пообщаться с Ларгом и, если удастся, расспросить Большую Мать о многих важных для решения загадки вещах, возможно, известных племени дельфов. Юноша знал, что дельфы не покинут окрестностей бухты до нового полнолуния, ведь их детёныши ещё недостаточно окрепли, чтобы отправиться в дальние странствия, а в садках – полно рыбы. Да и более безопасного места, чем бухта, им нигде не найти. Узкий проход меж скал в случае появления большой стаи акул или огромных хищных морских ящеров мог быть быстро перекрыт прочнейшими сетями, а на помощь дельфам пришли бы «стражи моря», постоянно несущие вахту на берегу у входа.
Полная луна с чуть заметной щербиной на правом боку заливала жемчужным светом всё вокруг, широкая песчаная коса сверкала мириадами кварцевых искр, а небо было усыпано холодными немигающими звёздами, гипнотически увлекающими сознание в бездну Вселенной…
Эта завораживающая картина красоты, гармонии и величия творения очищала разум от всех мелких мыслей, от подсознательного беспокойства и страхов, и заставляла в полной мере ощутить себя Человеком – высшим существом на планете, чтобы вспомнить о своём единственно значимом предназначении.
Эйвен размашисто шагал по скрипучему плотному песку внешней стороны косы, задумчиво вслушиваясь в мерный плеск волн, старающихся своими пенными языками лизнуть его ноги. С каждым шагом он обретал всё большую уверенность в собственных силах и то внутреннее спокойствие, которое было необходимо ему для продолжения работы над разгадкой тайны грядущей катастрофы.
Вскоре прямо перед ним выросла монолитная глыба скалы, вздымающаяся из песка, словно огромный кулак. На её вершину вела еле заметная тропинка, и Эйвен мог бы взобраться по ней даже в кромешной тьме. Но сейчас он пришёл сюда не для любования красотами моря и не для прыжка в воду с головокружительной высоты, что он проделывал не раз, соревнуясь в ловкости и смелости со сверстниками. Юноша обошёл скользкий выступ слева, возле самой кромки воды, и взобрался на большой плоский камень. Дальше путь лежал под нависающей стеной скалы от одного валуна к другому, во множестве валяющихся у подножья Большого Кулака. Перепрыгивая с камня на камень, Эйвен добрался до ниши в скале и уселся в ней, свесив ноги к самым волнам, плещущимся рядом с ним. Это было его излюбленное место встречи с Ларгом, когда племя дельфов отдыхало в районе бухты. Эйвен позвал друга, издав условный сигнал серией свистящих и щёлкающих звуков. Подождав немного и вслушавшись в ночные шорохи, он повторил свой зов. Вскоре юноша услышал со стороны открытого моря тихий ответ. Улыбка тронула его губы. На серебристой дорожке лунного света, выгнувшись дугой, мелькнул тёмный силуэт молодого дельфа, а через минуту из волн под ногами Эйвена вынырнула голова Ларга. Широко разинув пасть, усеянную множеством острых зубов, дельф радостно заверещал, приветствуя друга, и в знак особого расположения почти наполовину поднялся над водой и осторожно ткнулся гладким длинным рылом в руку юноши. Тот ответил ему лёгкими шлепками и поглаживанием.
– Эйвен, говори с Ларгом образами, – проскрипел на своём языке дельф, словно предвосхищая предложение юноши.
Хотя Эйвен и владел языком дельфов, всё же человеческий голосовой аппарат и слух не могли передать и уловить всего диапазона звуков, используемых как средство общения этими высокоинтеллектуальными животными.
Они легко вошли в ментальный контакт, и Эйвен мысленно спросил:
«Ты когда-нибудь был у берегов континента Фам?»
«Нет», – однозначно ответил дельф.
Но в окраске его мыслеформы Эйвен почувствовал беспокойство и неясный страх. Это насторожило юношу, и он снова осторожно спросил друга:
«Твоё племя бывало там?»
Ответ последовал с большой задержкой:
«Давно. Давно. Давно»
От возбуждения Ларг заскрежетал и защёлкал, забыв о договорённости, и в этих звуках Эйвен распознал сигнал «опасность».
«Там опасно?»
«Да. Моё племя боится тех вод. Моё племя никогда не вернётся туда».
«Какая опасность существует в тех водах?»
«Ларг не знает. Большая Мать – знает», – объяснил дельф, давая понять, что существует некое табу, наложенное высшим иерархом племени.
Эйвен знал, что Большая Мать – старейшая доминирующая самка племени дельфов была и самой опытной его предводительницей (у дельфов существовал сложный социум матриархального типа). Её социальная функция в племени была сродни функции Тэсиса в общине людей. Выше её по рангу не было ни одного дельфа, племя которых насчитывало более тысячи особей. Все они подчинялись ей безоговорочно. Если она действительно запретила своим соплеменникам в общении с людьми упоминать о существовании какой-то опасности у берегов континента Фам, то расспрашивать об этом Ларга было бесполезно. Только какая-то очень важная причина могла заставить Большую Мать утаить от людей общины Фаро-Протера информацию об этом, что само по себе было крайне необычно. С незапамятных времён между людьми и дельфами существовали самые тесные связи и доверительные отношения, основанные на сотрудничестве и взаимопомощи, и не было случая, чтобы одна из сторон отказала другой в чём-либо, тем более в информации. Обмен знаниями о мирах суши и океана обогащал обе цивилизации и ускорял путь к совершенству обеих рас.
«Почему Большая Мать не хочет, чтобы мы знали об угрозе? – подумал Эйвен, пытаясь разобраться в причине табу. – Может быть, эта угроза имеет тот же источник, что и моё видение? Но зачем скрывать это от нас?..»
«Ларг не понимает Эйвена, – мыслеформы дельфа возникли в сознании юноши неожиданно, напомнив ему о ментальном контакте, который не был прерван, и его мысли всё ещё воспринимаются партнёром. – Ларг не может рассказать Эйвену. Запрет! Эйвен может спросить Большую Мать».
«Мне нужно знать об опасности у берегов Фам. Сообщи Большой Матери моё приглашение. Нам нужно обменяться очень важной информацией. От этого зависит существование людей и дельфов. Ты понял, Ларг?»
Ларг понимающе закивал головой, просвистел «Жди» и скрылся под водой.
Ждать пришлось долго. Эйвен даже решил, что Большая Мать не приняла его приглашения. Он встал и хотел уже уйти, когда в четверти ли от скалы заметил два гибких, блестящих в лунном свете начищенной бронзой, тела, то появляющихся над волнами, то исчезающих в пучине. Сомнений не оставалось: это возвращался Ларг вместе с Большой Матерью. Даже издали Эйвен смог различить их. Его друг был ещё юн по меркам дельфов и значительно уступал в размерах своей пра-праматери, да и кожа его, как и у всех молодых дельфов племени Кири-Куру имела более тёмный цвет.