Потерянный родственник
Шрифт:
– Но только, ради бога, осторожнее! – взмолилась Мария. – Могут пострадать ни в чем не повинные люди.
– Ты имеешь в виду меня и Стаса? – улыбнулся Гуров.
– Ты знаешь, кого я имею в виду! – уже начиная сердиться, сказала Мария. – У жены Тягунова могут быть неприятности, если ты затеешь при ее муже разговор про Генкины похождения.
– Между прочим, Перфилов пропал, – строго заметил Гуров. – Жизнь его находится в опасности. Может, он не образец добродетели, но жизнь ему мы обязаны спасти.
– Господи, неужели все так плохо? – ахнула Мария.
– Бывало и хуже, – кратко ответил Гуров. – Будем надеяться, что
– Сейчас? – удивилась Мария. – Ты надеешься, что эта булочная работает круглосуточно? На твоем месте я бы лучше занялась домашним адресом Тягуновых, потому что живут они где-то в другом районе. К сожалению, адреса мне не сказали. Они мало общаются с родственниками. Хотя кто сейчас общается много?.. Мне даже отчеств не сказали. Просто Ваня Тягунов и Вика Тягунова. Тебя это устроит?
– Меня это устроит, но именно сейчас мне легче найти булочную, чем адрес Вани с Викой. Поэтому мы едем туда. Нам вообще хотелось бы осмотреться в том районе. Открою тебе еще одну фамильную тайну – где-то неподалеку от булочной Тягуновых с Перфиловым случилась какая-то серьезная неприятность. Все, что произошло дальше, – только следствие этой неприятности. К сожалению, нам со Стасом придется самим догадываться, что это такое было. Да и для булочной, я полагаю, еще не так поздно. Я слышал, теперь модно работать от зари до зари.
– Да, по крайней мере, одного такого человека я знаю, – со вздохом ответила Мария.
– Намеки тут неуместны, – сказал Гуров. – Я-то просто ищу пропавшего родственника.
– Ладно, только не забывай, о чем я тебя просила, – сказала на прощание Мария.
– Ну вот, – заметил Гуров, убирая телефон. – Мир действительно тесен. В том районе у жены еще один родственник. Некий Тягунов. Соответственно, он является родственником и Перфилову. Только, говорят, повел он себя по отношению к нему не совсем по-родственному. Вроде бы пытался отбить жену. В результате разгневанный муж отбил что-то ему… Те ли это люди, о которых Перфилов говорил шестнадцатого числа Видюнину, я не знаю. Но если это они, то выходит, что Перфилов решил с пьяных глаз повторить свою негодную попытку? Должен прибавить, что там у Тягуновых не квартира, а частная булочная. Надеюсь, что мы успеем их там застать. Ты хочешь свежую булку, Стас?
– Я бы предпочел что-нибудь посерьезнее, – мечтательно сказал Крячко. – Но в принципе сойдет и булка. Значит, мы едем туда?
– А что делать? Волка ноги кормят.
Глава 10
Между тем, пока Гуров с Крячко обсуждали особенности человеческой психики, находящейся под длительным воздействием алкогольных паров, эти самые пары из головы Перфилова давно выветрились. Однако это совсем не означало, что его состояние улучшилось. Состояние его было жалким. Собственно говоря, он дошел уже до того, что мысленно поставил крест на своей жизни, и теперь с тупым отчаянием ждал конца.
Все, что с ним происходило в последние часы, могло показаться дурным сном. Это навязчивое ощущение полного бессилия, какое и бывает-то, пожалуй, только в кошмарах, преследовало Перфилова с той самой минуты, как незнакомые люди выволокли его из квартиры Елены Карповой и затолкали в легковую машину, марки которой он, объятый ужасом, даже не запомнил.
Все, что он запомнил, – это адскую боль в ладони, которую сжимал один из мужчин, препровождая Перфилова до автомобиля. Хватка его напоминала действие какого-то гидравлического механизма. У Перфилова даже мысли не возникало, чтобы попытаться вырваться. Это было все равно что вырываться из-под наезжающего на тебя железнодорожного колеса. Он думал только о том, как бы не потерять сознание от боли. Не помогал даже алкоголь. Собственно, он уже тогда начинал стремительно улетучиваться, оставляя Перфилова один на один с холодным ужасом.
Сначала с ним вообще никто не разговаривал, и от этого было еще страшнее. Та слабая попытка сопротивляться, которую предпринял Перфилов, когда его выволакивали из-за стола, выглядела просто смехотворно и закончилась тем, что опрокинулась почти полная бутылка водки. Его слегка ударили под дых и заботливо взяли за руки. Оглушенный, он все-таки услышал, как хрустнули кости в раздавленной ладони. Боль пришла позже и, кажется, уже не отпускала ни на минуту.
Поначалу Перфилов, впрочем, еще таил какие-то надежды. Ему казалось, что не все потеряно и ему обязательно придет кто-нибудь на помощь. Наивность этого представления стала ясной очень скоро, тем более что сам он абсолютно ничего не делал, чтобы привлечь к себе внимание. Естественно, никаких чудес и не произошло.
Его посадили в автомобиль, грубо наклонили голову – наверное, для того, чтобы он не мог понять, куда его везут, – и поехали. Похитителями за все это время практически не было произнесено ни единого слова. Этим молчанием они еще больше напоминали Перфилову какие-то безжалостные механические существа, с которыми невозможно договориться и невозможно бороться.
Ехали они довольно долго. Шум городских улиц через некоторое время сменился гулом шоссе, а потом и вообще едва ли не полной тишиной, в которой слышалось только утробное урчание их собственного мотора. Слегка пришедший в себя Перфилов предположил, что они где-то за пределами Москвы. Наверное, он был прав, но проверить ему этого не дали. Когда машина остановилась, ему натянули на голову мешок и за шиворот вытащили из машины.
Сквозь грубую ткань мешка он не почувствовал никаких новых запахов и долго не мог понять, куда его ведут. Вскоре, однако, стало ясно, что попали они в нежилое помещение – об этом недвусмысленно свидетельствовало гулкое эхо, окружившее Перфилова со всех сторон, и какой-то особенно сильный, промозглый сквозняк, который характерен для крупных блочных строений.
Его долго вели по гулким цокающим коридорам, потом довольно небрежно препроводили вниз по каменным ступеням и наконец сорвали с головы мешок. Однако Перфилов ничего практически не увидел, кроме яркого луча электрического фонаря, перебегающего по стенам, и разнокалиберных черных труб, вдоль этих стен протянутых.
Тут он, правда, собирался задать сопровождающим вопрос, который мучил его с самого начала: что, собственно, происходит? Собирался и даже несколько раз мысленно репетировал, как этот вопрос должен прозвучать, но в реальности духу на это Перфилову так и не хватило.
Те же, кто его привез, не собирались ничего Перфилову объяснять. Они обращались с ним почти как с неодушевленным грузом. Они доставили его на место, и больше их ничего не касалось. Но еще одну неприятность они Перфилову приготовили. Его приковали наручниками к трубе.