Потерянный
Шрифт:
Но как заставить его вернуться, я не знал, а он сам не выказывал намерений показать оскорбленному, бушующему закипающей яростью врагу свою спину. Напротив, продолжая свою уверенную поступь, раздувая меха волынки, насмехаясь, оскорбляя каждой нотой своей музыки, он бросал вызов этим бесчисленным смельчакам, вышедшим против одного — безоружного.
Они еще по инерции выкрикивали ругательства, трясли в воздухе своим оружием, но то, что происходило сейчас на экране, заставило больно защемить сердце. На фланге Третьего полка солдаты криками и жестами показывали Мигелю немедленно возвращаться, а чуть правее
Солдаты Третьего полка пинками заталкивали революционеров обратно, выхватывали из горящих жаждой убийства рук уже нацеленное оружие. То там, то здесь вспыхивали яростные схватки, но пока солдаты одерживали верх. Сейчас Третий толк разрывался между необходимостью выполнить приказ и продолжить штурм Гебель-Нахара, а с другой стороны, защитить своего бывшего капельмейстера в его порыве безрассудной отваги. Я видел, как трое солдат с трудом удерживали фанатика с безумным лицом и успокаивали пламенного революционера, крепко прижав к земле.
Лихорадочно вращая ручки настройки, я перевел объектив видеокамеры на противоположный фланг — и здесь происходило нечто подобное. Бурлящие за спинами одетых в военную форму добровольцы пытались силой оружия остановить ровную поступь Мигеля. Солдаты пытались помешать революционерам свести счеты с безоружным, но то ли желающих расправиться с Мигелем было слишком много, то ли солдаты не очень старались, но в действиях их явно недоставало решимости.
Я видел нацеленные в грудь Мигеля древние охотничьи ружья; звуков выстрелов не было слышно, но поднимающиеся кверху легкие и, казалось, такие безобидные дымки, означали, что призрак смерти витает над головой Мигеля.
Поспешно, дрожащими пальцами изменив настройку видеокамеры, я вывел на экран его изображение. Несколько коротких мгновений, словно еще продолжая оставаться под защитой невидимого энергетического поля, он продолжал двигаться вперед, но вот споткнулся, зашатался, кренясь к земле, сделал еще несколько неуверенных шагов и... упал.
На короткое время давящая тишина накрыла равнину — словно разом взметнулись вверх тысячи невидимых рук и, не давая вырваться крикам радости или стонам мучительной боли, зажали ладонями рты. Я поднял визир камеры от распростертого на земле тела и увидел военных и одетых в гражданское платье. Не двигаясь, они смотрели на поверженного героя, словно не веря, что все-таки остановили его.
Первыми молчаливое оцепенение сбросили стрелявшие в Мигеля революционеры. Вздымая вверх оружие, широко разевая в криках торжества рты, они пустились в пляс, празднуя великую победу. И вдруг словно порыв могучего урагана накрыл ряды нахарской армии; смешался строй, исчезли фланги. Это солдаты Третьего полка ринулись на противоположный фланг с одной целью — вцепиться в глотки, рассчитаться с веселящимися революционерами; а Гвардейский полк, разворачиваясь по всему фронту, встал на их защиту. Свалка разрасталась, включая в свой водоворот все новых и новых действующих лиц. Еще мгновение — и то, что всего пять минут назад было организованным военным строем, превратилось в неистовую бурлящую толпу, охваченную единственным желанием: убивать любого, кто окажется на расстоянии вытянутой
Аманда, закрыв лицо руками, отвернулась, зашаталась, я едва успел подхватить ее, и она безвольно обвисла в моих руках.
— Кажется, я должна лечь, — беззвучно прошептали ее губы.
И я повел ее в госпитальный сектор, где ждала Аманду брошенная больничная койка. Ян, Кейси и Падма последовали за нами, и только Эль Конде, тяжело опираясь на серебряную трость, продолжал неотрывно следить за происходящим на равнине. По застывшему лицу время от времени пробегала судорога победного торжества — ястреб над растерзанным телом своей жертвы.
Битва стала затихать, когда сумерки опустились над равниной. А когда совсем стемнело, зазвучали робкие звонки вызывного устройства главных ворот — это поодиночке, один за другим, проскальзывали в Гебель-Нахар музыканты полкового оркестра Мигеля де Сандовала. С их возвращением я и братья Гримы могли больше не вести наблюдение за равниной, как поочередно делали до этого. Но только после полуночи, не опасаясь более за судьбу крепости, мы решились покинуть ее стены — забрать тело Мигеля.
Аманда Морган настояла на том, чтобы идти вместе со всеми. Причин отказать ей у нас не нашлось, а вот аргументов в ее пользу оказалось достаточно. Дренаж и восемь часов сна совершили чудо, и здоровью ее более ничего не угрожало. И еще — именно она предложила похоронить Мигеля в земле Дорсая.
Стоимость перелета между мирами была такова, что очень немногие могли позволить себе подобные путешествия, и потому в очень редких случаях тела наших товарищей, погибших на других планетах, хоронили в родной земле. Героический поступок Мигеля решил многое, и Аманда считала, что Дорсай обязан отдать ему последние почести; а в нашем маленьком курьере хватало места и для этого скорбного груза.
Падма и Эль Конде предполагали, что после неудавшейся попытки переворота вряд ли в скором будущем идея революции снова завладеет умами нахарцев. Тщательно продуманная, далеко идущая комбинация Уильяма сорвалась, и теперь у Яна и Кейси появилось право выбора: или оставаться и продолжать исполнение контракта, или — на законном основании — разорвать его.
Глубокая ночь опустилась на равнины Нахара. Расставив на внешних террасах музыкантов нести караульную службу, мы спустились в секретный туннель.
— Эль Конде придется строить для себя новый потайной ход, — усмехнулся Кейси, когда над нашими головами вспыхнуло звездами ночное небо. — Этот, пожалуй, стал национальным памятником.
Легкий ночной ветер, обдувая лица, нес с собой запахи степных трав. Слишком мало времени прошло, чтобы запах тлена и смерти воцарился над полем битвы. Покой, тишина и порядок опустились на эту землю.
Мы дошли до места, где упал Мигель, но тела его не нашли. Ян включил карманный фонарь и, присев на корточки, вдвоем с Кейси стал искать следы. Нам с Амандой оставалось лишь ждать. Братья были настоящими полевыми командирами, и я мог потратить часы на то, что они определяли с одного взгляда.
Через несколько минут они поднялись на ноги, и Ян выключил свой фонарь.
— Он лежал здесь, это совершенно точно, — сказал Кейси. — Такое впечатление, что целая толпа побывала здесь. Думаю, будет нетрудно отыскать, куда они отправились.