Потеряшка с Пожарной, 19
Шрифт:
— И опять ты всё одеяло перетянула на себя, — сказал Антон.
— В смысле?
— Всю мою речь побила моей. Мне тебе больше говорить ничего неохота.
— Ты обиделся?
— Нет. Но, блин, хотел умом блеснуть. Подготовил такую речь. Нужны тебе мои речи…
— Антон, не обижайся.
— Даже не думал. Держи, — он достал из кармана золотое колечко. — Должно подойти. Окончишь школу, распишемся. Если ещё к тому времени будешь хотеть. Смотри-ка, подошло.
— Антон… — прошептала Констанция, смотря на руку, где теперь красовалось
— Ого, ты не знаешь чего сказать? Сейчас хоть согласна?
— Да.
— Так-то лучше, — довольно сказал он, целуя её в губы.
Они много целовались в тот вечер. Целовались и разговаривали про жизнь и про любовь. Она доверчиво прижималась к нему, не отпуская его руку. Он обнимал её, чувствуя, что попал сильнее, чем думал. Она слишком сильно вошла в его сердце.
Она уснула около полуночи. Немного не дождалась боя курантов. Антон положил её на кровать и укутал одеялом. После этого пошёл на кухню. Из комнаты вышла бабушка.
— Я думал, что вы спите, — сказал он.
— Уснёшь тут, когда стреляют, — проворчала она, ставя чайник. — Чай будешь?
— Буду.
— Чего надумал?
— Надо работу найти. Квартиру снять. Летом на Констанции женюсь, если за меня замуж пойдёт.
— Надеешься, что передумает?
— Это было бы для неё самое лучшее. А потом представлю, что кто-то с ней рядом будет, аж плохо делается.
— Антон, я тебе один раз скажу, как человек проживший долгую жизнь. Не сомневайся. Пока сомневаешься, уходит время. Потом будешь жалеть о том, что мог бы сделать, но не решился.
— Такое от вас слушать как-то странно, — он улыбнулся.
— Ты мне не нравишься, но Кони в тебе что-то нашла. А ты в ней. Не нам с тобой судить, что было бы лучше. Но бежать от судьбы, когда она сама тебя подталкивает в спину — это глупо.
— Кидаться в водоворот страстей — это так же не дело. Одно дело, когда тебе восемнадцать и кажется, что весь мир у твоих ног, а ты его властелин. Другое дело, когда уже голова на плечах есть и понимаешь ответственность за чужие слёзы. Её слёзы я видеть не хочу. Но пока я живу так, как сейчас, она будет плакать. У меня есть полгода, которые я потрачу на то, чтоб огородить её от этого. После этого заберу её к себе.
— Новый год наступил, — заметила бабушка. — Считай дал обещание.
— Осталось только его сдержать, — ответил Антон.
Глава 4. Не прощу!
Наши дни
— Пойдём перекурим? — предложил Санька.
— Пойдём, — согласился Антон.
— Как у тебя продвигается? — отходя к месту для курения, спросил Санька.
— Ни да ни нет. Но одно узнал: она меня помнит.
— Ты ей рассказал?
— Когда? Да и подожди с рассказами.
— Ложь не простит. Кидай сразу правду. Захочет понять, то поймёт. А не захочет, то не по пути.
— До этого надо поговорить нормально. Она же на контакт не идёт, — ответил Антон. — С ней что-то не то. Вроде и знакомая Стани, а так смотрю — незнакомый человек.
— Так выросла. Изменилось. К тому же её судьба помотала не меньше чем тебя.
— Заметил. Нужно выждать. Для неё не меньший шок меня здесь встретить, как и для меня.
— Пошурши по сетям. Она могла выкладывать фотографии. По ним хорошо вся жизнь прослеживается, — посоветовал Санька.
— Уже как-то посмотрел.
— А ты ещё раз посмотри. Многое поймёшь. Я со своей ругаюсь по этому поводу. Ей повод перед подругами похвастаться, а мне головная боль. «Мы купили новую машину». «Мне милый подарил новые серёжки». «Я придумала пароль, который никто не взломает: день рождения дочки!» И апофеоз дурости: «Мы уезжаем отдыхать на две недели! Собачку пристроили к соседям». Осталось написать, где ключ от дверей лежит. Хотя зачем нам ключ, когда пароль от сигнализации уже озвучен!
— Серьёзно? — рассмеялся Антон.
— Я когда увидел, чуть не убил дуру! Да не косись так на меня. Сдержался. Отменил отпуск. И сказал, что если она ещё раз такое выложит, то я все соцсети заблокирую. Интернет вырублю.
— Я этого не понимаю.
— Это тебя ещё не коснулась болезнь двадцать первого века: стать объектом завести. У нас годовщина была. Пошли в ресторан. Блин, пришлось сфоткать её в платье перед выходом. Ладно, охота ей запечатлеть себя в платье для потомков, пусть. Потом была фотка на фоне ресторана. Фотография на фоне каких-то завитушек в ресторане. Дошли до столика. Она сфотографировала столик. Потом начала еду фоткать. Я ей чего-то сказать хочу, а она меня затыкает и говорит, что ей для начала надо сфотографировать тарелку, а уж потом сожрать содержимое и меня выслушать. Потом мне показывает, попараций доморощенный свой шедевр за подписью: «А это мой зайчик кушает мясцо». И рядом ответ от её подружки: «А это мой Тяпка покакал». Дальше фотография памперса. Тебе смешно, а я не выдержал.
— Похоже она не понимает, что творит, — сказал Антон.
— Тут мне рассказывала, как у какой-то её подружки муж организовал фотосессию той в подарок. Фотограф с ней целый день провёл. Я просто ответил, что пока в состоянии её нагибать, то никаких мужиков нанимать не буду. Как Маришка в школу пойдёт, пусть моя на работу устраивается. Пока от дурости с катушек не слетела.
— Маришка следующей осенью в первый класс идёт?
— Ага. Быстро время летит.
— Скоро будем от неё женихов отгонять.
— Она уже нашла того, кто за неё и в огонь и в воду. Так что мы опоздали.
— Ладно, главное, чтоб не обижал.
— Да пусть только попробует! Ты в субботу до трёх выйдешь на машину?
— Не проблема.
— Мало ли опять учиться пошёл, — усмехнулся Санька.
— Нет. Пока не хочу. Да и с Стани надо помириться для начала.
— Тоже дело. Тогда договорились.
Взгляд зацепился за Стани, которая вышла на улицу. Она о чём-то разговаривала по телефону. Раздражённо топнула ногой.