Потерявшиеся в мирах
Шрифт:
— Совесть! — возмущённо сказал он ему.
Отражение ответило негодующим взглядом, но что-то не то было в его глазах. Тогда ученик звездочёта схватил стоявший на лавке ковш, разбил им собственный двусмысленный образ, сделал несколько поспешных глотков, расплескав воду на балахон, бросил ковш прямо в кадку и долго смотрел, как он, дрожа, качается на тёмной воде. Так же дрожало что-то в его груди, мешая дышать… Совесть?!.. Чтобы не видеть уличающего ковша, он отвернулся, пихнул скамью, оказавшуюся на его пути, так, что она упала, резко поднял её, со стуком поставил на место,
— Друг называется… — обиженно пожаловался Небензя в сумрачное пространство кухни.
Он опустился на табурет и, хмурясь, уставился в чёрную закопченную стену. Злость уходила, оставляя после себя опустошение и непонятный стыд.
— Ну разве я в чём виноват?! — сказал он стене. — Я всё делаю правильно! И кто такой этот Сергей, чтобы меня обвинять?! Вот учитель хвалит меня, и это уж конечно важнее! И какое мне дело до того, что говорит какой-то мальчишка?! Пойду-ка я лучше спать: всего ничего осталось до прихода учителя.
И он, хмурясь и отчего-то смущаясь, вернулся в каморку. Сергей лежал, повернувшись лицом к стене, но явно не спал: спина была напряжена, а ладони сжимали плечи, словно он замёрз.
Небензя лёг на свою скамью и попытался заснуть. Но не тут-то было. Как наяву, ему вдруг представились бабушкины печальные, полные слёз глаза. Это оказалось так больно, что он, неожиданно для самого себя, громко сказал в потолок:
— А бабуля там вовсе и не одна. С ней теперь какая-то приблудная девчонка живёт, и во всём помогает!
Сергей рывком сел на лежанке:
— Девчонка?! Какая?!
— Ну… Чуть помладше меня… — Небензя тоже сел, припоминая. — Тоненькая… Ясноглазая такая, сразу видно: смышлёная. Имя какое-то странное у неё: Асей зовут.
Небензя был рад, что ссора как будто сама собой забывалась. Он не умел сердиться, и любая размолвка всегда была ему в тягость. Поэтому он, счастливый от Сергеева расположения, старательно припоминал всё, что мог:
— Волосы у неё совсем-совсем светлые, глаза прямо как васильки, и бабушку понимает просто с полуслова! Сразу видно, что они поладили между собой. Наверное, им понравился мой пирог…
От этого описания Сергей вскочил, забыв про больную ногу, охнул, поджал её, навалившись на спинку стула, и сейчас же забыв о боли, обрушил на друга обвал восклицаний:
— Послушай! Поверь, это очень важно! Просто поверь! Ася — мой давний, добрый друг, и я точно знаю, что ей угрожает беда! Мне нужно срочно на помощь к ней! Ну поверь!!!
Небензя удивлённо смотрел на него. Сергея нельзя было узнать, так он изменился. Медлительный, растерянный мальчик с неуверенным рассеянным взглядом исчез — перед ним стоял, требовательно сверкая яркими решительными глазами, сильный, настойчивый юноша, точно знавший, чего он хочет и что он должен делать. И Небензя поверил уверенности друга, и, хотя что-то как будто оторвалось и упало в его груди от подступившего страха, встал и кивнул:
— Хорошо. Будь по-твоему. Я скажу Маландрину, что выпустил тебя подышать свежим воздухом, а потом не заметил, куда ты делся. В конце концов, я не поставлен тебя сторожить.
— Вот это друг! — воскликнул Сергей. — Настоящий друг! Спасибо!!!
— Ну что ты… — Небензя залился краской и спрятал подозрительно заблестевшие глаза. — Давай лучше обсудим детали.
Решили, что когда Маландрин выпустит его, как он это делал всегда по утрам, Небензя дождётся, когда учитель снова уйдёт наверх, вернётся за другом, и, обнимая его, как бы поддерживая больного, выведет вон из башни. Мальчики понадеялись, что тогда придверник не воспримет Сергея как отдельного, самостоятельного человека и не накинется на него.
Звездочёт объявился неожиданно скоро. Он зычно окликнул Небензю из сеней и, когда тот выбежал к нему, объявил, что немедля уезжает в столицу.
— К обеду вернусь, смотри, чтобы чтилище было прибрано и стол накрыт! — распорядился он, отпирая дверь и пряча ключ обратно в карман. — Просителям скажешь, что сегодня особый день, пусть они меня не ждут, а возвращаются восвояси: Азавид разошлёт всюду приставов, которые всем всё сообщат.
— Особый день, учитель? — удивился Небензя.
— Потом, потом всё узнаешь, я тороплюсь! — отмахнулся тот и вышел, кинув через плечо: — Придверник, дверь оставляю на ученика!
Небензя дождался, когда снаружи раздастся удаляющийся перестук копыт коня звездочёта, поднялся к кухонной двери и окликнул Сергея. Он тотчас же появился, уже без надоевшего балахона, а в своей собственной одежде. Ребята встали бок и бок, каждый вскинул руку на плечи другу и не без опасения стали спускаться в сени.
Оба со страхом ждали, что придверник вот-вот на них нападёт, но они беспрепятственно прошли все десять ступенек, а тот всё не подавал признаков жизни. Наконец, они шагнули к двери…
— Ку-да?! — тотчас раздался над ними противный лающий голос.
— Он со мной! — озираясь, крикнул Небензя.
— А кто разрешил?! — издевательским тоном спросил его невидимый бес. — Велено не трогать лишь одного! Вы что же думаете, я дурак, до двух не умею считать?! — с ехидным смешком повторил он недавнее выражение Небензи.
— Вот скотина! — в сердцах воскликнул Сергей.
— Но-но! Ты у меня пообзываешься! Стой!!! — прогавкал угрожающий голос, по сеням пронеслось ледяное дуновение ветра, пламя лампы метнулось и едва не погасло, а когда снова стало светло, мальчики увидели перед собой такое, что в ужасе отступили назад.
Между ними и дверью стояло обросшее чёрными кустистыми волосами существо с кривыми ногами, длинными, цепкими, как у обезьяны, руками и пёсьей головой. Глаза существа то и дело прищуривались, между жёлтых клыков разинутой пасти высовывался, подрагивая, кончик ярко-красного языка, и всё это вместе придавало облезлой собачьей морде отвратительно-глумливое выражение.
— Ух ты! — выдохнул Небензя и так крепко стиснул правой рукой плечо Сергея, что тот пошатнулся. Но Сергей, как, впрочем, и сам Небензя, этого не почувствовал. Он смотрел на существо со смешанным выражением ужаса и внезапного озарения.