Потерявший имя
Шрифт:
– Белого?
Посетитель кивнул.
Через несколько минут, слуга накрыл стол и замер, не решаясь подойти к замершему у камина, человеку.
Что-то удерживало его, от такого шага.
Пламя в камине потрескивало, иногда взметало вверх веер багровых и желтых искр, отблески которых играли в глазах этого странного, ночного, посетителя.
Устроившись на корточках, мужчина смотрел на пламя.
Изредка, он протягивал руку к огню, и оно тянулось навстречу, обволакивая пальцы и отскакивая назад, словно шаловливый
Хозяин, окинув взглядом пустое помещение, тихо скрипнув стулом, встал и подошел к путнику.
– Издалека ли путь держите?
– Из далекого, очень далекого, далека...
После такого ответа, разговаривать расхотелось...
Но, что-то было в этом уставшем человеке. Что-то, что было нельзя объяснить или передать словами.
– Зима...
– Одними губами сказал путник, и, словно все псы в округе взбесились - пурга забила в окна неистово и злобно, словно в очередной раз, проверяя на прочность.
– Зима...
– Вздохнул в ответ хозяин и отошел в тень барной стойки.
На столе звякнула посуда и к путнику устремились бутылка и пузатый бокал.
"Телекинетик?!" - Подумал владелец "Чужбинушки", опасаясь звона битого стекла и разлетающихся, острых осколков.
– Могли просто попросить!
– "Зачем?" - Звонкая стрела мыслеречи пронзила уставший от дневной суеты мозг.
– "Я не калека."
Наполнив бокал, путник маленькими глотками осушил его, не отрывая взгляда от играющего пламени.
– ""Вино воспоминаний"... Ты угадал сорт, Хозяин"!
Ангел, в ответ на мысль, тихо улыбнулся. Ему тоже была знакома тоска зимней ночи.
Внезапно фигуру словно объяло пламя.
"Утоли моя печали!" - Пламя исчезло и странный прохожий встал, со своего места.
"Когда-нибудь..."
Первые лучи солнца пробились сквозь замерзшее окно.
– Пурга кончилась!
– От радостного крика слуги, хозяин вздрогну и отвел глаза от мужчины.
Через миг, когда он вновь взглянул на путника, тот уже подхватил свои вещмешок и шел к выходу.
На столе блестела золотая монета, сверху - серебряная.
– Здесь слишком много!
– Попробовал было остановить клиента, хозяин постоялого двора.
– Здесь? Здесь слишком мало, Олло... Слишком мало...
– Человек открыл дверь и уже с порога, добавил.
– Я же говорил тебе, Олло, до встречи!
Дверь захлопнулась, отрезав все нити в прошлое.
А, может быть, именно отсюда начались нити в будущее?
В сердце уколола старая иголка...
*****
Каким может быть утро?
Быть может - с похмелья.
А может спросонок,
Не видя ни зги.
А может, забывши где-то очки?
То поступает мудро,
Кто после долгого веселья,
Идет домой...
{"Песенка еврея" в переводе со среднелатвийского вольными стрелками-каменщиками свободной Удмуртии}
*****
Ветви деревьев, еще голые, но любители полакомиться соком уже провертели первые отверстия и подставили тару.
Облака принесли с собой дождь.
А потом, вновь пошел снег и ударили морозы, все злее и злее, набирая силу и размах.
Природа, словно вышвырнув остальные времена года, оставила только зиму...
Мороз сковал реки толстой стеной мутного льда, день вновь сократился, завыли злобные вьюги, заметая следы дорог и неудачливых путников, тронувшихся в путь еще тогда, когда едва стаял снег.
Иногда, зверье приближалось к человеческому жилью, нападало на него, оставляя после обгрызенные кости, а буран заметал все следы, толстым слоем тяжелого снега.
"Вечная зима", уже прочно вошла в свою силу, остановила жизнь и, только и поджидала, когда вновь напасть холодом, замести пургой и сравнять все - бураном.
Лишь в редкие дни затиший, люди выходили на охоту и по дрова, проваливаясь в снег и обреченно мотая головами.
Караваны приходили и приносили дурные вести: везде царило белое безмолвие.
А потом перестали приходить и караваны.
Так началось Время Зимы.
*****
Черная точка приближалась к городу.
Чем ближе она была, тем яснее было видно, что идет человек, с посохом в руках и ярко-зеленым вещмешком за спиной.
В толстой городской стене открылась небольшая дверь, впуская смельчака внутрь.
Горожане, с восхищением и уважением смотрели вслед идущему, который рискнул Один пройти через горный перевал, отделявший город, от всего остального мира.
Хотя, как знать...
Может быть, он - единственный выживший, из целого каравана смельчаков?
Человек, попав в лабиринт улиц, засыпанных снегом и едва-едва расчищенных, словно не замечая адского холода, принялся методично его обследовать, словно разыскивая нечто, только ему известное.
Наконец, он нашел постоялый двор на вывеске которого красовался белый олень, окруженный сворой черных собак - гончих.
Толкнув обитую толстой кожей дверь, он вошел.
Споры и разговоры сразу утихли, едва посетители узрели на пороге новое лицо.
Устроившись за свободным столиком, коих было в изобилии, мужчина заказал выпивку и горячее мясо, становясь объектом пристального внимания.