Потерявший веру
Шрифт:
Бл*дь, вот так она выглядит красиво.
Я хочу провести пальцами по липким вереницам, разбрызганным по её сливочной коже. Я хочу скормить это её открытому рту до того, как она очнётся из того, в какой бы кошмар я её не отправил.
Вы видите, я не такой монстр, на которых мы охотимся.
Я не убиваю моих зверюшек.
Я люблю их единственным способом, который знаю.
Эти женщины свободны уйти в любое время, когда пожелают, но они нуждаются в этом также сильно, как и я, и в этом знании заключается власть. Власть, которой я беспрепятственно злоупотребляю.
Власть, которая иногда угрожает поглотить меня целиком.
Но
Я знаю свое место, так же как знают мои зверюшки.
Возможно однажды, я найду кого-то, кто бросит вызов этой власти. Возможно, уже нашел.
Я уверен, как чёрт, что никогда не буду обуздан как Коул и Грим и никогда не брошу свою темницу.
Она всегда была здесь, со мной, — женщина, которую я отказался отпустить. Я осквернил её память своими низменными потребностями, а потом впоследствии просил о прощении. Всегда одно и то же. Каждое посещение, каждая минута, проведённая с моими питомцами, оставляет меня раскрытым и обнаженным. Розовая и нежная кожа, показывающаяся из-под плаща, что я ношу в мире, становилась чувствительной и воспаленной.
Позже она всегда находила меня здесь сама.
Я был её вечным разочарованием. Моя боль и рваная плоть стремились к ней за успокоением, но она так ни разу этого и не сделала. Вместо этого, её пристальный взгляд походил на тысячу крошечных ножей, разрывающих мою недавно оголенную кожу, пока не оставалась одна лишь мольба — мольба, чтобы она остановилась. Мольба простить меня.
И вот я здесь, на коленях, моя голова задрана к тёмному потолку, голая лампочка светит в мои закрытые веки, как вдруг вспышка привлекает моё внимание, когда звонит он.
Человек, который поражает всё.
Единственный, кто заставляет мою кожу испытывать зуд, — как мужчину, так и монстра.
Человек, кто имеет наглость смотреть на меня, как будто я — его жертва.
Ага. Он скоро выяснит, кто жертва в этом сценарии.
— Джеймс, я бы сказал, что это всегда удовольствие слышать тебя, но ты не вовремя. Что тебе нужно?
Мой тон скучающий и пронизан высокомерием, несмотря на агонию моей воспалённой кожей из-за того, что она гудит под жёстким светом единственной лампочки.
Я смотрю на мою зверушку Марго. Такая прелестная, такая открытая и готовая принять от меня всё, чтобы я не пожелал. Я фокусируюсь на ней и жду, притворяясь, что, чтобы он дальше не сказал, это не повлияет на меня.
— Ты…
Глава первая
Люк
— Собираешься уехать, не попрощавшись, брат?
Мой пристальный взгляд фиксируется на разнообразии оружия, разложенном передо мной, мои пальцы прослеживают твёрдые, но всё же чувственные линии Beretta 92FS (прим. самозарядный пистолет), перед тем как останавливаются на маленьком и гладком Walther Polizei Pistole Kurz (прим. название одного из самых известных пистолетов 20-го века).
Не отрываясь, с пальцами, умело проверяющими единственную стопку магазинов, выбранного оружия, я резко отвечаю:
— Как лидер «Багряного креста», я и не осознавал, что должен сообщать о своих передвижениях моему предположительно мёртвому брату, — я окидываю его поверхностным взглядом через плечо перед тем как добавляю: —
Резким движением (я мог бы сделать это и с закрытыми глазами) я заряжаю Walther PPK, подхватываю ещё несколько магазинов с патронами, глушитель и закидываю пушку в сумку у моих ног, перед тем как засовываю мою «Красотку Полли-убийцу» в кобуру, скрытую под моим пиджаком.
Ответ Коула — безмолвие, но я по-прежнему ощущаю его прожигающий взгляд на своей спине.
— Что, брат? — требую я, быстро теряя терпение, когда поворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. — Чтобы ты не хотел сказать — выкладывай.
Его длинная львиная грива сегодня завязана, его чистые голубые глаза оценивают и, хотя он пока ещё не ответил, он выглядит самодовольно. Уголок его губ дёргается, а его левая бровь слегка приподнимается. Он знает, что я на грани, он может чувствовать это так же, как и я. Он единственный человек, помимо Грима, кто видит, на что я похож под моей маской. Он понимает меня практически также как я сам себя. И в свою очередь — я понимаю его. Я знаю, что придаёт ему сил, и я понимаю, почему он последовал за мной в мой оружейный склад. Он здесь, потому что я хранил эту поездку в тайне. Вообще то, что я не сказал ему о ней более красноречиво, чем я бы предоставил ему информацию добровольно. Обычно я ничего не скрываю от Коула. У нас такая связь, рожденная не просто кровным братством, а закалённая тьмой и оплаченная высшей ценой.
Ублюдок ухмыляется мне, и я сопротивляюсь желанию отреагировать.
— Тут нечего выкладывать, — спокойно изрекает Коул. Его тело расслаблено в дверном проёме, глаза искрятся весельем. — Я открытая книга, брат. Ты же с другой стороны, так близок к краю, что даже видны трещины. Ты думаешь, что после стольких лет, я не понимаю тебя, Люк?
Теперь моя очередь молчать. Короткие края моих ногтей врезаются в мои ладони, когда его ухмылка становится шире, а моё желание ударить его сильнее.
— Джеймс Купер часть этой тайной поездки? — спрашивает он через мгновение. Его высокая широкая фигура перемещается в дверном проеме, язык его тела говорит о его беспечности. Но Коул совсем не безразличен прямо сейчас. Его вопрос задан — это усложняет всё и оказывает смертельное воздействие.
Я сдерживаю презрительную усмешку и поворачиваюсь обратно к моему оружию, уклоняясь от него и его вопроса.
— У меня есть некоторое свободное время, — небрежно продолжает он. — Фей обо всём здесь позаботится. Так почему бы мне не составить тебе компанию? В конце концов, я никогда не планировал прикидываться мёртвым вечно.
При имени его жены мой спинной хребет напрягается. Я никогда не ожидал, что шлюха Крэйвен проживёт так долго, уже не говоря о том, что залезет под кожу моему брату.
— Так же, как в старые времена? Братья Хантер против всего мира? — выплёвываю я, сарказм сочиться в моём голосе. — Мне следует быть благодарным за то, что ты внезапно захотел потратить своё свободное время на меня, брат? Как изумительно щедро с твоей стороны, — я говорю это, как испорченный угрюмый ребенок, а не лидер наиболее могущественной организации преступного мира Европы. Яростными движениями я хватаю до этого отвергнутую Beretta, проверяю, заряжена ли она, и сую оружие за пояс моих брюк. Вес оружия, прижимающегося к моей плоти, приземляет меня, и я делаю глубокий очищающий вздох. Чем больше я позволю ему задеть меня, тем больше я усугублю его предположения, а мой старший брат и так успел запастись боеприпасами против меня.