Потерявший веру

Картер И. С.

— Если хочешь выторговать сексуальные тайны, думаю, я с удовольствием послушаю, какова на вкус обнаженная пи*да Каллии.

Мой брат не по общей крови, но по пролитой, замирает и поворачивается ко мне с убийственным взором.

— Кал — моя жена. Заговоришь о ней так снова, и я вымою твой рот с отбеливателем и железной щёткой. И не пропущу ни одного грёбаного пятнышка.

Именно это он попробует сделать. Грим изобретательный, если не долбанутый сукин сын.

— Полегче, брат, — предупреждаю я. — Я не желаю ничего знать о твоих супружеских проделках, в точности,

как я уверен, что ты не желаешь ничего знать о том, кого и как я трахаю. Достаточно игр. Ты просто пытаешься добраться до Джеймса. А сейчас… — он заходит на кухню передо мной и тут же хватает хлеб со столешницы, вытаскивает один из своих ножей, и отрезает толстый ломоть. — Почему ты приехал на двенадцать часов раньше? Где Коул?

Точным движениями он начинает намазывать масло на хлеб, и я не могу сдержаться и не ухмыльнуться, когда он произносит:

— Какой долбанный дикарь поиздевался над маслом? Даже одичалый типа меня знает, что, бл*дь, не стоит хватать его сбоку, а только сверху — вот так, — и он начинает демонстрировать мне надлежавшую технику намазывания масла.

— Я так понимаю, ты распыляешь внимание золотой рыбки? — бормочу я, пока он запихивает пол куска в свой рот и начинает жевать. — Где Коул? И все остальные? Или ты снова перестал принимать свои лекарства и забрёл сюда в одиночку?

Он втыкает нож в стол, пока сверлит меня взглядом, а затем продолжает запихивать остальную часть хлеба в свой рот.

— На хер, лекарства, — бормочет он с полным ртом. — Они наводят бардак в твоей душе. И отвечая на твой вопрос: Коул в сарае с командой из двадцати человек, отобранных для этой работы. Он командует им располагаться на ночлег. Мы закончим это дерьмо с Фёдоровым на рассвете.

Он вытаскивает нож из стола и щёлкает им между пальцами как цирковой трюкач.

— И так, — начинает он, переводя свой пристальный взгляд над моим плечом к дверному проёму. — Где мальчик-любовник?

— Ты имеешь в виду своего брата — Джеймса? — парирую я. — Это не ругательство, Грим. Давай повторяй за мной: Джеймс — мой брат. Эй Люк, где мой брат?

Его глаза сужаются, губы сворачиваются в трубочку.

— У меня не осталось место для братьев. Вакантные места — заняты.

Я улыбаюсь из-за его презрения к мужчине, которого он не знает и не желает знать, несмотря на их общую родословную.

— Наслаждайся своим полночным пиршеством. Я собираюсь найти Коула, — сообщаю ему, прежде чем разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Я доволен тем отвлечением, что обеспечивает мне их прибытие. Чем больше я провожу времени наедине с Джеймсом Купером, тем, похоже, больше я схожу с ума. Другой человек никогда так не забирался в мои мысли, как это делает Джеймс, и я возмущен тем, что не могу контролировать свои мысли, когда оказываюсь рядом с ним.

В течение многих лет я сдерживал их, и никогда обладание питомцами не вызывало во мне такие же мысли и чувства, инфицируя мой мозг и требуя всего моего внимания. Несмотря на наслаждение от моих игрушек, я всегда мог оставить их в темнице и сконцентрироваться на других вещах, ни разу не вспомнив о них до тех пор,

пока не наступало время возвращаться под землю и заканчивать мои игры. Джеймс, с другой стороны, никогда не занимал переднего плана в моих мыслях. Он вполз в мои мысли как низко стелющийся туман в горных хребтах, окружающих «Хантер Лодж», и покрывающий всё вокруг, пока всё, что я могу видеть, — он.

Всё же я избавляюсь от большинства мыслей о мужчине, который в настоящее время обернут вокруг кого-то ещё наверху… ещё одна заноза, с которой я должен справиться… и о той, существование которой я изначально планировал скрывать от Коула максимально долго, пока бы не понял, что с ней делать, но теперь я хочу, чтоб её не стало. Можно даже отправить её прямиком к Фейт с бантиком, обвязанным вокруг шеи, — мне плевать. Я бы позволил шлюхам-Крэйвен обрести эмоциональное воссоединение семьи, заполненное слезами и женскими гормонами.

Мне просто надо кого-нибудь убить и, если бы Грим не появился, эти кем-то могла бы стать — Лили Крэйвен.

— Брат, — приветствую я, когда захожу в обветшалый старый сарай, чтобы обнаружить его команду, расположившуюся на полу для нескольких часов сна, прежде чем начнётся забава. Коул поворачивается на звук моего голоса. — Я оценил Ваше раннее появление. Не могу дождаться, когда вылезу из этой грёбаной дыры в этой стране с головой Саши Фёдорова в качестве трофея для моей каминной полки.

Коул оставляет руководителя своей группы и выходит в прохладный ночной воздух.

— Не нашел забаву в Венгрии, Люк? Ты кажется был довольно непреклонен в вопросе своего дальнейшего пребывания здесь, когда мог уехать с нами.

Я подавляю поддельное возражение. Коул знает меня как облупленного — мою мимику и капризы. Я лишь предоставлю ему оружие против себя, открыв рот.

— А, — многозначительно произносит он. — Все пошло не по плану.

Моя голова поворачивается, чтобы рассмотреть его профиль, когда мы начинаем короткую прогулку к старому дерьмовому дому.

— Я никогда не планирую, — выдаю я из укрытия.

Он разражается смехом, который так отличается от его обычного, что я напрягаюсь.

— Люк, ты всегда всё планируешь. Каждую крохотную деталь. Всегда так было и всегда так будет. У тебя пунктик относительно контроля, так что не переводи попусту воздух на херню.

— Твоя любознательность и личностный анализ очаровательны, брат. Я думаю, это твоя жена плохо влияет на тебя, — произношу я, вместо того чтобы заглотить наживку, хотя не могу сдержать ярость, просочившуюся в мой голос.

— Где Джеймс? — резко спрашивает он, когда мы достигаем растрескавшейся и облупившейся входной двери.

Я останавливаюсь с рукой на изъеденной древесине и смотрю на моего брата через плечо.

— Я покажу тебе. У нас есть дар для тебя или, точнее, для твоей восхитительной жены. Пошли.

Он не задает вопросов, пока следует за мной вверх по лестнице, хотя я ощущаю, как они пузырятся на его языке. Когда я достигаю нужной двери, я останавливаюсь и дарю ему злую улыбку через плечо.