Потоки времени
Шрифт:
— Используется ли имя Арти среди людей?
— О да, — с энтузиазмом ответил Тефери, — как имя, но у большинства людей есть еще и фамилия. Итак, ты серебряный. Что еще делают из серебра? Ложки. А так как ты довольно большой, мы должны назвать тебя в честь самой большой ложки, или даже ковша, или, например, лопаты. Таким образом, твое полное имя будет Арти Ковшеголовый или Арти Лопатоголовый.
Казалось, что молодежь смеется от любого предложения, и серебряный человек не мог понять причин их веселья.
— Любое имя приятно для человеческого уха.
— Но некоторые имена могут вызывать и улыбку. Однако
Собравшиеся вокруг ученики захихикали, и на какое-то мгновение Прототипа охватило сомнение. Но как-никак лучше иметь хоть какое-то имя, чем вообще никакого.
— В таком случае пусть будет Арти Лопатоголовый, — спокойно произнес Прототип.
— Тогда пойдем, Лопатоголовый, — произнес Тефери, показывая рукой в глубь коридора. Из пальцев в разные стороны расходились магические световые лучи. — У меня есть что тебе показать.
Толпа учеников следовала за Прототипом, стараясь пожать его металлические руки своими теплыми пальцами. Он же брел между ними, изо всех сил стараясь не наступать им на ноги. Группа детей окружала Прототипа подобно свите важного вельможи.
Сначала они оказались в большом зале с костяными колоннами и высокими стенами из алебастра, представляющем собой столовую. Под белыми сводами стояли длинные столы, занятые учениками, склонившимися над кашей, на вид напоминающей овсянку, и тарелками с жесткими крекерами и сыром.
— Вот это наш большой зал, — произнес Тефери. — Вот место, где мы, ученики, питаемся. Еда специально приготовлена так, чтобы ничто не могло отвлечь нас от занятий. Заметил блеклый цвет и соответствующую консистенцию? Я уже не говорю об изумительном вкусе, который вообще тяжело назвать каким-либо вкусом. Ни один из нас не в состоянии одновременно грызть эти крекеры и размышлять об их бесподобном качестве.
Прототип мог бы сказать, что у этого парня точное понимание действительности, хотя в нем еще много ребячества, но вместо этого произнес:
— Мастер Малзра, должно быть, хорошо заботится о твоем обучении.
Тефери рассмеялся, но смех получился каким-то унылым.
— О да. Он взращивает наши мозга, как фермер выращивает зерно. Он пичкает нас удобрениями, зная, что таким образом мы вырастем, созреем, а тогда придет он со своей косой и срежет наши головы, как колосья, чтобы насытиться. Это очень удобно для кое-кого.
Тараторя все это, Тефери продолжал вести Прототипа и своих приятелей вниз по коридору В другой зал, такой же, как предыдущий, за исключением того, что его своды были темными, а ученики за столами не ели, а трудились над листами бумаги, скрипя перьями.
— А вот это — часть тех самых удобрений, о которых я говорил. Эти ученики копируют чертежи и трактаты мастера Малзры, мага Баррина и прочих преподавателей. Вот так мы и становимся превосходными изобретателями, копируя каракули великих.
Прототип оценивал происходящее вокруг него.
— А что за чертежи и трактаты они копируют?
— Машины, такие, как ты. Да безделушки всякие по большей части. Да у него целый мавзолей, ну, это музей такой, заполненный механическими созданиями. Ты тоже там окажешься, и довольно скоро. У мастера Малзры очень развито воображение, и выражается это в изобретении и разработке самых разных вещей, помогающих ему экономить время. Он создал бесчисленное множество самых разных механизмов, чтобы быстрее и эффективнее готовить кашу и крекеры, чтобы ограничить свободу тех, кто находится под его командованием, чтобы как можно лучше защитить нас от внешних врагов. Так, чтобы только он один мог нас мучить.
Серебряный человек почувствовал себя неуютно из-за свалившейся на него информации.
— Внешние враги? А что за враги у мастера Малзры?
— О, да ведь все против него, разве ты не знаешь? — спросил Тефери, когда они пошли дальше по коридору. Парень в мгновение ока наколдовал маленький нож, который ловко закрутился у него на ладони, а потом так же внезапно исчез. — По крайней мере, так думает Малзра. У него повсюду разгуливают часовые и воины, охраняющие стены академии днем и ночью, глиняные люди бродят по лесам и у моря, а механические птички шпионят вообще по всему острову. Лично я ни разу не слышал ни об одном реальном враге, но Малзра столько времени тратит на создание и усовершенствование всех этих машин, что, наверное, это не просто паранойя, что-то за всем этим стоит. Тебе так не кажется?
— Полагаю, что да, — неуверенно ответил серебряный человек.
Они вошли в следующую комнату, заваленную кучами разрезанного металла, разобранными часовыми механизмами, демонтированными машинами и грудами металлолома. В дальнем конце комнаты находилась огромная печь. Рабочие, стоявшие с одной стороны пылающей печи, кидали уголь в яркое пламя и качали массивные кузнечные мехи. Рабочие с другой стороны выбрасывали из мусорных корзин ненужные куски металла в большой чан. Ученики, словно стервятники, высматривающие мертвых на поле битвы, ходили по грязной комнате мимо разломанных машин, исподтишка пиная разбросанные детали. Неосознанный страх охватил серебряного человека.
Тефери заметил, как он вздрогнул, и ухмыльнулся:
— Понимаешь, Арти, даже если у Малзры не останется ни одного врага, созданные им машины легко могут обратиться против него. Они должны это сделать. Определенно, у них есть причины ненавидеть его. Малзра легко устает от созданных им игрушек. Так и представляю себе — целый легион металлических людей, таких, как ты, узнали об уготованной им участи быть расплавленными. Они, конечно, попытаются сбежать, хотя для этого надо пересечь море. Представляю себе целую армию механических созданий, которые спасаются бегством от своего создателя для того, чтобы собраться с силами, вернуться и уничтожить его.
— Как может создание пойти против своего создателя? — ужаснулся серебряный человек.
— Всего лишь один год, Арти, — просто произнес Тефери, однако на этот раз никто не засмеялся. Парнишка похлопал Прототипа по руке. — Один год, ну два от силы, и ты сам встретишься с этой плавильной печью. Такова судьба всех созданных им механизмов. Когда тебя разберут на части в этой комнате, спроси себя, что ты думаешь о мастере Малзре.
Джойра снова пришла в свое убежище. Она все меньше времени стала проводить в академии и все больше здесь, мечтая о далеких краях и о будущем.