Потомки джиннов
Шрифт:
Я рванулась к двери в конце коридора, увлекая за собой Жиня. «Мастерская Тамида!» Откуда в первый день я разглядывала с балкона крыши Измана и думала, смогу ли допрыгнуть до дворцовой стены.
Не выпуская из рук револьвера, я торопливо задвинула за нами засов. Дверь тут же затрещала от удара плечом снаружи. Полка на стене дрогнула, и с неё упал, разбиваясь вдребезги, какой-то стеклянный пузырёк.
«Вот!» На полке среди бутылочек и бинтов лежал моток верёвки. Схватив его свободной рукой, я кинулась к балкону, Жинь не отставал.
«Так
— Ну что, попробуем?
Я глубоко вдохнула, настраивая себя на прыжок. На самом деле до стены не дальше, чем с крыши Тамида до соседней в Пыль-Тропе, а там прыгать приходилось не раз. Только было это давно, да и падать, если что, отсюда выше.
— Нет, не смогу, — неожиданно признался Жинь, прерывисто дыша и зажимая бок.
— Плохо… — Я отвела его ладонь и увидела длинную кровоточащую рану. Пуля прошла по касательной и прорвала кожу. Между тем в дверь продолжали ломиться. Мы были в ловушке, теперь только вперёд, на дворцовую стену. — А по верёвке переберёшься? — спросила я, привязывая её к балконным перилам.
Его губы чуть приподнялись в знакомой улыбке.
— Я давно говорил в последний раз, что ты замечательная?
— Нет! — Я затянула ещё узел. — Ты опять пропал на месяцы и даже не попрощался.
— Так вот: ты… — Жинь развернул меня к себе и быстро чмокнул в уголок рта. Меня бросило в жар. — Ты замечательная! — Ещё раз — в другой уголок.
Я притянула его к себе и яростно впилась в губы, потом оттолкнула.
— Нет времени, потом!
— Это просто, чтобы тебя отвлечь… — Он сильно дёрнул за верёвку, и все мои труды пошли прахом. — А вот узлы твои не слишком замечательные… дай-ка я. — Его пальцы проворно замелькали. Затем он обвязал меня другим концом за талию. — Если уж рискуешь жизнью, надо делать это безопасно.
— Точно выдержит? — Я с сомнением взглянула на петлю вокруг перил.
— Положись на моряка, когда речь идёт об узлах… и на меня — когда о тебе.
Он помог мне забраться на перила, поддерживая одной рукой. Смотреть отсюда вниз было ещё страшнее. Пусть прыгать и недалеко, но, если не допрыгнешь… да и стена впереди неширокая, можно и сорваться. Да ещё без разбега… Ничего, справиться можно.
Дверь за спиной загрохотала, только чудом держась на петлях.
«Надо справиться!»
Я глубоко набрала в грудь воздуха и прыгнула, что было сил оттолкнувшись от балконной ограды.
Подо мной распахнулась пропасть. Так, наверное, чувствовали себя в первый миг Изз и Мазз, превращаясь в птиц и взмывая в воздух.
Босые ноги подломились, ударившись о твёрдый камень, и я едва успела обхватить руками зубец стены, чтобы не опрокинуться вперёд. Убедившись, что стою крепко, торопливо отвязала верёвку от пояса и, натянув, обвязала вокруг зубца. Остаток повис на внешней стороне — не до самой земли, но достаточно низко, чтобы спуститься.
«Слава Всевышнему, всё вроде бы нормально… только бы и дальше повезло!»
Жинь перемахнул через перила и повис на верёвке спиной вниз, уцепившись руками и ногами. Узел на моей стороне затянулся до предела.
«Только бы не соскользнул, не развязался!»
Узел выдержал, и Жинь медленно пополз ко мне, подтягиваясь руками и оставляя на верёвке следы крови. Мне оставалось лишь смотреть и молиться с сердцем, подступившим к самому горлу.
Он был уже на середине пути, когда дверь опрокинулась внутрь, и в мастерскую влетел пунцовый от бешенства Кадир.
Я выхватила из-за пояса пустой револьвер.
— Стоять! Тронешь верёвку, пожалеешь, что родился на свет!
— Не посмеешь! — Султим застыл на пороге балкона, грудь его тяжко вздымалась.
— Демджи никогда не лгут! — Я взвела курок.
Мы оба замерли, теперь двигался только Жинь. Он уже приближался к крепостной стене. Очень медленно, правда, но торопиться и не стоило, достаточно было опередить тупые мозги Кадира. Когда ещё тот догадается, почему я не стреляла на лестнице!
— Кадир! — Голос в дверях заставил меня крепче обхватить зубец стены, чтобы не свалиться.
Султан шагнул в комнату и приблизился к сыну. Правитель был один. «Куда подевались те двое абдалов?»
— Отец! — Кадир вытянул руку, показывая на меня пальцем. — Осторожнее, у неё револьвер!
Взгляд султана переместился с меня на Кадира, потом снова на меня. Соображал правитель Мираджа куда быстрее, чем его первенец.
«Жинь, поторопись!» — мысленно воскликнула я. До стены ему оставалось совсем немного.
Ладонь султана тяжело опустилась на плечо Кадира:
— Ты дурак, сын мой.
В руке правителя блеснул кинжал.
Я вскрикнула. Из горла рвались пустые угрозы, которые я не смогла бы осуществить, обещания помогать, остаться во дворце, если Жиня пощадят, — что угодно, лишь бы купить для него последние несколько мгновений, хотя бы один шанс дотянуться до стены.
Однако лезвие кинжала не потянулось к верёвке… а стремительно чиркнуло по горлу Кадира, перерезав его от уха до уха.
Смерть наступила мгновенно, так приканчивают дичь на охоте. Лицо упавшего султима даже не исказилось в агонии, оставшись яростно-возмущённым. Кадир не успел пожалеть, что родился на свет.
Мой язык застыл во рту, тело бил озноб.
Султан спокойно глянул на меня, вытирая кинжал, испачканный в крови своего первенца, о его рубашку. Я будто вновь сидела за столом напротив него и слышала его слова о сыновьях, которые обратят Мирадж в прах под сапогами чужеземцев. О том, что Кадир достоин править не более чем Ахмед.
«Ради своей страны я готов на всё, Амани», — вспомнилось мне. А ещё он совсем не дурак, и если до сих пор не догадался, что револьвер пуст, ждать осталось недолго. Разве что как-нибудь заговорить его…