Потомки Магеллана
Шрифт:
– Мы не болтушки, папа! – обиженно воскликнула Лидия.
– Лучше бы спасибо сказал, – проворчала Анна. – Мы тебе ценного фотографа нашли.
– Я пока что ни на что не соглашался, – быстро сказал Быков.
– А я ничего не предлагал, – парировал Маркес. – Место в моей экспедиции еще заслужить надо. Поплывет всего сотня человек, а желающих в разы больше. Еще бы! Это будет сенсация. Мы пройдем более сорока тысяч морских миль маршрутом Магеллана, через девятнадцать стран Европы, Африки, Азии и Америки. Будут стоянки в двадцати двух портах, и в каждом от репортеров отбоя не будет, смею заверить.
– На
– Открывать по пути будете? – полюбопытствовал Быков.
Маркес бросил на него косой взгляд:
– Любишь выпить?
– Просто так спросил.
Быков состроил равнодушную мину. Ему вовсе не хотелось выглядеть в глазах Маркеса выпивохой. По правде говоря, он приехал в Испанию только потому, что надеялся попасть в экспедицию. Холодный прием его неприятно удивил и больно царапнул самолюбие. В своем деле он был признанным профессионалом высочайшего класса, и ему было обидно, что начальник экспедиции не спешит внести его в списки.
– Отвечаю, – сказал Маркес, вернувший взгляд на дорогу. – Бочки должны будут возвращены винодельне в целости и сохранности. Я вложил в предприятие весь свободный капитал, но этого мало. Пришлось привлекать толпу спонсоров и желающих попиариться. – Он опять покосился на Быкова и неожиданно признался: – Для меня это дело всей жизни. У меня много проектов, но сперва необходимо раскрутить себя и свою верфь. Если плавание по маршруту Магеллана пройдет успешно, то через год я начну строительство легендарного «Наутилуса».
– Так ведь Жюль Верн его выдумал! – воскликнул потрясенный услышанным Быков.
– Почти все, что он выдумал, теперь стало обыденностью, – спокойно ответил Маркес. – От полетов на Луну до аквалангов, биологического оружия и видеосвязи. Почему бы не прибавить к достижениям знаменитую подводную лодку?
– А «Титаник»? – спросила с заднего сиденья Анна.
– Это из другой оперы, – перебила Лидия.
– С «Титаником» придется повременить. – Сделав это признание, Маркес не удержался от вздоха. – Чтобы создать копию «Титаника», потребуется полмиллиарда долларов и много лет трудов. Это ведь был самый большой и комфортабельный океанский лайнер своего времени. Придется соответствовать, потому что халтура никого не вдохновит. Зато представьте себе, сколько людей захотят повторить легендарное путешествие из Саутгемптона в Нью-Йорк!
– Лишь бы айсберг на пути опять не повстречался, – буркнул Быков, все еще уязвленный тем, что его недооценили.
– Теперь в этих водах айсберги не плавают, – отрезала Лидия. – Глобальное потепление на дворе.
Маркес, увлеченный своим рассказом, пропустил их реплики мимо ушей.
– Я намерен не просто сделать копию «Титаника», а полностью реконструировать его по сохранившимся чертежам, – продолжал он, рассеянно глядя на дорогу. – Это будет дань уважения великой эпохе открытий и свершений. Я собрал всю документацию, выкупив ее у «Ллойдз Реджистр». Продумал, кому поручу технические вопросы, кому – дизайн и так далее. После премьеры мой «Титаник» будет путешествовать по всему миру как обычный круизный лайнер. Получится великолепный аттракцион. Это будет нечто вроде путешествия во времени. Как, впрочем, и мой нынешний проект. Я на мелочи не размениваюсь.
Маркес горделиво усмехнулся.
– Дима плотно сотрудничает с «Нэшнл Джеографик», – вставила Лидия.
– И с другими американскими журналами, – добавила Анна. – Если бы они взялись освещать твое путешествие, папа…
– В самом деле? – приятно удивился Маркес. – Было бы замечательно.
– Сейчас говорить об этом преждевременно, – заявил Быков не без злорадства. – У меня много заказов и дел. Счастье еще, что смерч не сорвал с меня фотоаппарат. Иначе пришлось бы возвращаться в Гонконг и делать новые снимки.
– Я туда ни за какие коврижки не вернусь! – выпалила Лидия. – Ни за китайские, ни за американские.
– Некогда возвращаться, – напомнил Маркес. – Скоро выходим в океан. А там я вам парочку незабываемых ураганов гарантирую.
Услышав это, Быков почувствовал жесточайший укол зависти. Но он решил пока что не поднимать тему своего участия в экспедиции. Ему хотелось, чтобы этот заносчивый сеньор Антонио Маркес сам попросил его присоединиться.
Глава 4. Магеллан
Вряд ли найдешь в истории другое кругосветное путешествие, столь же знаменитое, как то, что проделал в начале XVI века Фернан Магеллан. Интриги, оговоры, буря страстей, предательства и убийства, распри, болезни, голод, жажда, чего только там не было… А наряду с этим – открытия новых мореходных путей и неизвестных земель, удивительные встречи, подвиги, великие свершения…
О, сколько же всего там намешано!
Магеллан не возник из ниоткуда, его появление было не случайным, а востребованным.
7 июня 1494 года произошло, пожалуй, важнейшее событие во всей истории Великих географических открытий. Согласно договору, заключенному между двумя тогдашними морскими сверхдержавами – Испанией и Португалией, – в кастильском городке Тордесильяс наша Земля была поделена на два полушария. Все, что к западу от условного меридиана (нынешний 49-й, если мерить по Гринвичу), отходило королям Кастилии и Арагона, восточную же часть забирала себе Португалия. Так они договорились. Таким было влияние этих двух стран, и так видели они наш мир после известных открытий Колумба на западе и Васко да Гама на востоке. Произошло то, что нынче называется разделом сфер влияния.
Оставалось, правда, невыясненным, насколько простираются потенциальные владения обоих метрополий. Где край земли, на западе или на востоке? И есть ли он вообще? Большинство просвещенных людей той эпохи уже сходились во мнении о шарообразности Земли, однако их утверждения пока что оставались умозрительными и безосновательными… До тех пор, пока не вышел на сцену истории персонаж, которому было предначертано совершить переворот в мировой географической науке.
Магеллан!
На своем самом достоверном портрете, выставленном в галерее Уффици во Флоренции, он похож не на знаменитого мореплавателя, а на безродного крестьянина с простецким и грубым лицом, столь же обычным, сколько незапоминающимся. Что ж, его род, хотя и являлся дворянским, относился к самому нижнему, четвертому разряду, так что невзрачная внешность была не удивительна.