Потомки Магеллана
Шрифт:
– Очень ты мне нужен! – прошипела Анна и удалилась, роняя с плеч тесемки своей дурацкой маечки.
Не успел Быков остудиться и отдышаться, как к нему заявилась Лидия. Эта была в халатике, но как бы не вполне застегнутом, приоткрывающемся в самых неподходящих местах.
– Ты тоже? – сурово спросил Быков.
– О чем ты? – удивилась она, невинно приподняв брови.
– Только что здесь была твоя сестра. Пыталась устроить провокацию.
– Какую провокацию?
– Такую. Чтобы заставить меня утратить контроль над собой и поссорить с отцом. Я так думаю.
– Но ты ведь себя контролируешь? – строго спросила Лидия. – Держишь в руках? Не даешь волю низменным инстинктам?
– Не даю, – буркнул он. – Я всегда себя контролирую, не сомневайся.
– Это хорошо, – кивнула она. – Тогда я за тебя спокойна.
И без всякого перехода обхватила его за шею обеими руками, притягивая к себе. Быков издал звук зверя, в глотку которому впились зубы хищника. Он вдруг обессилел, а может, просто расхотел сопротивляться. Он ведь был не железный, в конце концов. И у него, как у всякого мужчины, имелось сердце и все остальное, что прямо-таки рвалось с цепи и изнывало от желания ответить на призыв горячего женского тела под удачно распахнувшимся халатиком.
Лидия почувствовала, что берет верх, и не удержалась от хвастливой реплики:
– Это покруче Магеллана будет.
Рано она торжествовала победу. И напрасно вспомнила великого мореплавателя. Быков моментально опомнился и проделал с Лидией то же самое, что и с Анной. То есть развернул ее к себе спиной и выставил в коридор. Правда, на этот раз без пожеланий доброй ночи обошелся. Сказал только:
– Вредная девчонка! Не стыдно?
– Нет, – ответствовала Лидия, бесстыже глядя ему в глаза. – А ты хорошо целуешься.
Он захлопнул дверь, еще раз принял холодный душ и лег. Естественно, сна не было и близко. Быков вертелся с боку на бок, перекладывал подушку так и эдак, мял ее кулаками, сбрасывал простыню и натягивал снова – все было напрасно. В голову лезли образы, от которых было до того неловко, что, прочитай их посторонний, Быков бы, наверное, умер от стыда, как если бы его застали за каким-нибудь непристойным занятием.
Он догадался, что сестры сговорились и намеренно постарались вывести его из равновесия, чтобы отомстить за его желание сохранять дистанцию, но легче от этого не становилось. Кровь бурлила в жилах, темные инстинкты требовали выхода. Кончилось тем, что Быков вышел на балкон и уселся там, охлаждая тело о пластиковое кресло. Некоторое время он бездумно смотрел на крупные южные звезды и отблески луны в далекой бухте, а потом почувствовал, что не один в этой ночи. Так оно и было. На соседней террасе сидела Анна, в руке которой поблескивал бокал, наполненный чем-то покрепче воды или сока. Он узнал ее по копне темных волос и подвел под себя ноги, чтобы встать и вернуться в комнату.
– Не спится? – спросила Анна.
– Просто вышел подышать свежим воздухом, – сказал он.
– Подыши со мной.
– Обойдешься.
– Не сердись, – тихо попросила она. – Мы больше не будем. Глупая была шутка.
– Да уж, – пропыхтел Быков, понемногу расслабляясь. – Не самая умная.
– Но ты сам виноват, – подвела черту Анна.
– Я? – взвился он.
– Конечно. С женщинами нельзя так. Мы не выносим, когда нами пренебрегают. – Помолчав, Анна спросила: – Знаешь, что дальше будет?
– Что? – насторожился Быков.
– Ты не сможешь забыть эту ночь, – ответила она. – Но второго шанса у тебя не будет. И ты всегда будешь терзаться этим.
Захохотав издевательским сатанинским смехом, она поставила бокал на стол и покинула балкон.
Быков остался один. Он посмотрел на звезды и обнаружил, что они больше не кажутся такими сияющими. Незаметно занимался рассвет. Быков упал на кровать и уснул, как убитый.
Глава 8. Виктория
За завтраком Анна и Лидия вели себя как ни в чем не бывало. Присоединившийся к ним отец ничего не заметил. Он приехал ранним утром и, должно быть, спал не больше Быкова, однако оставался энергичным и собранным. Правда, возраст давал себя знать – лицо руководителя экспедиции осунулось, под глазами темнели мешки, на подбородке проступила неопрятная седая щетина.
– Готовы? – коротко спросил он, жуя омлет с вездесущим испанским хамоном.
– Да, – ответили дочери хором.
Маркес перевел взгляд на Быкова. Тот кивнул:
– Вчера доставили кое-какую аппаратуру, так что я во всеоружии.
– С издателями своими говорил?
– С некоторыми списался. Два журнала берутся освещать плавание на своих страницах. Но тут загвоздка.
– Какая? – Маркес перестал жевать.
– Редакторы требуют эксклюзива, – пояснил Быков. – Чего и следовало ожидать. Никто не хочет выступать на вторых ролях.
– Выбери самое лучшее издание и продай права ему, – распорядился Маркес.
Это прозвучало как приказ. Быков неохотно ковырнул омлет, положил вилку и стал пить остывший кофе. Он спросил себя, а не пожалеет ли, если отправится в плавание с этим властным человеком, который видит в нем лишь подчиненного. Не отказаться ли, пока не поздно? Но такое поведение недостойно мужчины. Вместо того чтобы отступать, нужно отстаивать свои права и не позволять обращаться с собой высокомерно.
– Давай договоримся так, Антонио, – сказал Быков. – Я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои. Я не собираюсь перед тобой отчитываться за то, кому и сколько фотографий я продам. Достаточно того, что тебе они будут доставаться бесплатно и в полном объеме. Используй их, как заблагорассудится.
Маркес недоуменно посмотрел на него:
– Чего ты разбушевался, не понимаю… Это была всего лишь просьба.
– А с моей стороны это был всего лишь ответ на просьбу. Заметь, я тебе не отказал.
– А мог бы?
Маркес испытующе уставился на Быкова. Тот кивнул:
– Да. Я странный человек, Антонио. Самоуважение для меня дороже всяких денег. А о каком самоуважении можно говорить, когда тебя не уважают другие?
– Дима у нас мнительный, – заметила Лидия, улыбаясь.
– И ранимый, – добавила Анна.
– Я вижу, – сказал Маркес. – Но начальник экспедиции все равно что полководец. На войне как на войне. Я и впредь намерен отдавать приказы и требовать их неукоснительного исполнения. Если тебя, Дмитрий, это не устраивает, скажи сразу. Чтобы потом не возникало недоразумений.