Потомки Нэнуни
Шрифт:
На циновке парни и молодые мужики переглядываются, толкают друг друга в бок локтями. Все ждут. Они знают: сейчас пойдет рассказ о корейце Син Солле. А дед еще неторопливее и обстоятельнее заделывает трубку второй раз.
— А как они победили темных в их норе под Синими горами? Хунхузы поклялись перебить в долине Сидеми всех корейцев и русских, а наши узнали и сами пошли навстречу. Встали табором на сопке, смотрят — далеко внизу дым. Нужно узнать: сколько человек в шайке, как их окружить. Вот Нэ нуни и говорит: «Наверное, ты, Солле, самый смелый и ловкий, лучше всех сумеешь разузнать?» Тот отвечает: «Конечно, старший брат, я пойду!» Оделся как лесной бродяга и пошел прямо в их берлогу. Караульный его заметил, кричит: «Стой, иди сюда!» Син подошел, а тот командует: «Подними руки, я тебя обыщу». Что делать? Поднял руки, а в рукаве нож… Только часовой начал шарить в карманах, — изловчился — чик его по горлу! Тот и растянулся, как сушеная камбала. Син Солле заглянул в окно барака — там все спят. Он — в дверь. Глядит, они накурились опия, все храпят, красивые сны смотрят. А их бараки как устроены? Посередине проход, слева и справа нары. Вдоль нар с каждой стороны деревянный брус положен. На него днем садятся, а ночью он вместо подушки служит: все спят головами к проходу, все головы на этом брусе. Оглянулся Син Солле, видит — у дверей, на куче наколотых дров, острый топор на длинной ручке. Какая, подумал, разведка? Я с ними сейчас и так разделаюсь. Схватил топор и… кхак, кхак, кхак — двадцать пять голов как не бывало!..
Молодежь не выдерживает: всплескивают руками, смеются, бьют друг друга по плечам. Лица потные, красные, глаза горят.
— Дедушка, дедушка, а дальше? Что дальше?
Довольный, старик смеется надтреснутым петушиным хохотком.
— А дальше вот что. Отрезал Син Солле все двадцать пять кос, связал в пучок и возвращается на табор, где его ждет вся дружина. А на пне перед палаткой сам Нэ нуни. Душа у него горит: сколько времени прошло, а младшего брата все нет. И вдруг он! Вскочил Нэ нуни, схватил его за руку двумя руками и спрашивает: «Здоров? Невредим? Ну как, узнал, сколько их, как лучше брать!» Тут Син Солле и отвечает: «Я все подробно разведал, старший брат. А сколько их — сами посчитайте». Вынул из-за пазухи и бросил к его ногам, как клубок змей, связку черных длинных кос.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОТКРЫТИЯ
Быстро промелькнуло полное забот и походов лето. По утрам стало прохладно. Уронив лист, заметно поредела вымахавшая за эти годы молодая поросль. Михаил Иванович вышел на охоту чуть свет. Добыл косулю, вынес к тропе, замаскировал от ворон кустарником, повесил на деревце белый платок. Вернется домой и пошлет за козлом верхового. Платок виден издалека, не нужно быть следопытом, чтобы обнаружить спрятанную от хищников добычу.
Возвращался склоном сопки, сбегающей к бухте Гека. И вдруг, среди поредевшего кустарника, заметил необычного вида холм. Что это? Заброшенная могила?
Он подошел ближе. Нет, для могилы слишком велик: несколько саженей в поперечнике. Однако в природе столь правильной формы курганы почти не встречаются.
Двинулся вокруг и увидел, что земля на поросшем травой и кустами бугре с одной стороны обвалилась, внутри что-то белеет. Он присел, ковырнул палкой, — морские ракушки! И недалеко от дома. Это же находка! Надо перевезти и использовать для выжига извести. Сейчас он приведет помощников, вместе разберут кучу, а потом пригонят телегу.
Взяли в кладовой пару лопат, кайло, лом, мешки и отправились обратно. Лопатами сняли не очень толстый земляной покров, принялись долбить плотно слежавшийся материал. Среди серо-белых раковин проглядывал какой-то мусор, перегной. Часть створок панциря мидий и устриц хорошо сохранилась, часть почему-то была уже раздроблена. Михаил Иванович присмотрелся.
— Что такое? Похоже, кто-то специально дробил эти ракушки. Да и как они оказались здесь, так далеко от берега? И высоко, саженей тридцать над уровнем моря. Неужели оно когда-то достигало этих мест? И потом опустилось?
Рассуждая вслух, он ударил заступом по краю кучи и неожиданно увидел в земляной прослойке обломок кости, а рядом продолговатый морской голыш. Машинально поднял его и вдруг понял: этот предмет когда-то уже побывал в руках человека!
Сомнений быть не могло. Более тяжелый конец валуна отчетливо сохранил следы работы: им дробили твердые предметы. И тут осенило: кто-то когда-то дробил эти раковины!! Но кто? Когда? Сто, пятьсот, тысячу лет назад? И сквозь мглу веков он как бы увидел далекого предка…
Тот сидит здесь на корточках и разбивает этим камнем раковины и кости животных. Прокопченный, нечесаный, в звериной шкуре. Около так же одетые женщины и дети. И у всех в руках такие же камни. Дымят костры… Судя по количеству этих кухонных остатков, здесь стояло не одно жилище. Вероятно, целое стойбище людей каменного века!
Он увидел это так ясно, что сразу позабыл все вокруг. Помощники прекратили работу и смотрели на него с удивлением и страхом.
— Михаил Иванович!
Он вздрогнул. Показалось — кто-то провел холодным между лопатками. И с трудом возвратился к действительности.
— Стой, ребята, как попало больше не долбить! Будем копать осторожно. Кажется, это очень важная находка.
В самом деле, среди раковин и обломков появились новые доказательства древней стоянки человека: куски рогов оленя, костяное шило, каменное долото, хорошо отшлифованный топор. Костяные палочки, служившие, вероятно, «вилкой» для извлечения содержимого раковин и костей. Но больше всего поразила еще одна находка — черепки грубой лепной работы! Да еще с какими-то черточками. Значит, предок лепил посуду из глины и, нанося для украшения полоски, обжигал свои горшки!
Михаил Иванович промерил холм во всех направлениях. Оказалось, он составлял около четырнадцати кубических метров кухонных остатков древнего стойбища. И среди предметов обихода только морская галька служила без обработки. Все прочие инструменты, носили следы рук.
В эту осень Гек вернулся из плавания раньше обычного. С горы была видна его небольшая заимка, а напротив, на глади тихой бухты, шхуна «Анна» с убранными парусами.
— Андрей, беги к дяде Геку, скажи, мы нашли что-то интересное, пусть вечером обязательно зайдет!
После ужина на столе бережно разложили добытые экспонаты. Их переворачивали с боку на бок, некоторые изучали через лупу. Михаил Иванович вел опись.
— Смотри, Михаил Иванович, это грузило. Вот, на шейка этот камень они привязывали какой-то леска, ловили рыбу, — уж что касалось моря, то лучше Гека вряд ли кто разбирался.
— А это, думаешь, что такое?
— О, это плавник молодой акулы! Значит, у них была сетка.
— Вероятно. Только из чего они могли плести сети? Из кожаных ремешков? Тогда, естественно, кожа не могла сохраниться на протяжении веков. Но ты скажи, почему среди их объедков нет панциря краба? Их в бухте уйма, а панцирь должен сохраняться так же, как ракушки.