Потому что нас много

Тейлор Деннис

Мы уставились в пустоту, переживая шок. Наконец я снова обрел дар речи.

— Пока у меня не появится более убедительная версия, я буду считать, что все это связано с чрезмерной плотностью населения. Я поговорю с Архимедом.

* * *

Беспилотник, очень похожий на камень, лежал на земле перед Архимедом. Архимед медленно вращал в руках кремень и делал вид, что изучает его. Если кто-то сейчас за ним наблюдает, то решит, что Архимед собирается делать еще один инструмент.

— Думаю, ты прав, боубэ, — негромко

сказал Архимед. — Когда все дома, напряжение сильнее всего. Когда охотники в лесу, жизнь становится более спокойной.

— Это не удивительно, Архимед. Мы уже давно знаем, что животные, даже те, которым нравится жить в группе, больше тревожатся, когда им тесно.

— И что нам делать — выгнать часть родичей из деревни?

Я рассмеялся.

— Архимед, я хочу познакомить тебя с тем, что называется «маркетинг». Не говори им, что они должны это сделать; убеди их в том, что им этого хочется и что ты против этого. Особенно хорошо такая тактика действует на подростков.

Архимед подумал, а затем улыбнулся.

— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. И как мы это сделаем?

Я задумался.

— Вот что нужно сделать… Реверсивная психология, — сказал я.

Программа-переводчик превратила мою фразу в «заднюю хитрость», и мои слова, похоже, сбили Архимеда с толку.

Я вздохнул и сделал еще одну попытку.

— Так, вот история с моей родины. Один великий вождь хотел познакомить свой народ с картофелем, потому что выращивать картофель — очень выгодно. Он произносил речи, он посещал деревни, но никого его идеи не интересовали, и никто не хотел менять свою жизнь. Тогда вождь сам вырастил немного картофеля и издал закон о том, что картофель — только для вождей и что жителям деревень его есть запрещено. Не прошло и десяти дней, как люди украли весь картофель и начали его выращивать.

Я посмотрел на Архимеда, пытаясь угадать, дошел ли до него смысл моего рассказа.

Архимед нахмурился.

— Постой. Они растили корнеплоды? Типа, говорили растениям, где расти? Почему просто не собрать их?

Я вздохнул. Вздох — очень человеческая реакция, но Архимед уже научился ее понимать. Он ухмыльнулся, видя мое разочарование.

— Архимед, мы уже говорили про сельское хозяйство. Если действовать аккуратно, можно вырастить кучу растений на маленьком пространстве. Но смысл вот в чем… — Я свирепо взглянул на него, но он, конечно, видеть этого не мог. — Смысл в том, что он заставил свой народ сделать что-то, сказав, что им это запрещено. Возможно, твой народ не настолько упрям…

Архимед рассмеялся.

— О да, мы упрямы. Помнишь, каким Бастер был в детстве?

Мы усмехнулись, вспомнив маленького Бастера. «Упрямый» — это еще мягко сказано.

— Ладно, боубэ, я понял. Значит, мы просто скажем бандам, что им нельзя уйти в новую де­ревню?

— Э-э, нет, так ничего не получится. Мы им вообще ничего не скажем. Мы начнем говорить о том, что нужно занять другие места для создания деревни — и сделать это до того, как та же мысль придет в голову бандам. И мы будем говорить об этом громко, и там, где они нас услышат. — Я сделал паузу, чтобы он обдумал услышанное. — Задействуй кого-нибудь из совета старейшин, чтобы все выглядело правдоподобно. Но на самом деле просто притворись, что вы

думаете об этом, и начинай строить планы.

— И это сработает? — Архимед покачал головой. — Твой народ очень меня удивляет.

— Спорим?

Архимед усмехнулся и помотал головой.

42

Бизнес

 Говард. Март 2193 г. Вулкан

Изучив таблицу, я понял, что дела у винокурни «Эннискорти» [5] идут хорошо. Мы успевали выполнять заказы, и, поскольку мы настаивали на оплате по факту поставки, никаких проблем с дебеторской задолженностью у нас не было.

В какой-то момент после продолжительной дискуссии мы решили, что нам нужна винокурня на планете, и, чтобы построить ее, ввели в компанию еще одного партнера — Стефана.

Хлопнув обложкой, Бриджет закрыла планшет и положила его на стол. Затем покрутила плечами и головой и откинулась на спинку кресла.

— Опять спина болит? — нахмурился Стефан. — Тебе стоит обратиться к врачу.

Бриджет неопределенно улыбнулась, затем посмотрела на мое изображение на экране теле­фона.

— У тебя-то проблем со спиной не бывает, да?

— Только если я сам этого захочу. Но мы, Бобы, обычно пытаемся создавать как можно реалистичную симуляцию. Мне не нужно, чтобы у меня деревенели мускулы, а вот разминать их приятно.

Она кивнула, глядя в пустоту.

— Ты фактически бессмертен, да? Сколько лет именно тебе, Говард?

— Ну, в виде Говарда я существую всего восемь лет, но самые ранние из моих воспоминаний относятся к детству Изначального Боба, которому тогда было года два. Так что я помню то, что произошло за двадцать девять лет жизни Изначального Боба, события четырех лет жизни Боба-1 — до того, как он создал первую партию клонов; четыре года в жизни Райкера; пятнадцать лет жизни Чарльза — одного из первых клонов Райкера, и еще восемь лет с тех пор, как Чарльз создал меня. Как я уже говорил, это субъективное время. В нем много релятивистского замедления времени. Так что всего я прожил шестьдесят лет.

Она скорчила гримасу.

— Это как-то сложно. А мысли у вас общие?

— У меня и других Бобов? Нет. Когда кто-то клонирует Боба, новый клон просыпается с теми же воспоминаниями, которые были у его родителя в момент создания копии. Но после этого каждый из нас идет своим путем.

— Ух ты. Не уверена, что я бы с этим справилась. Жизнь и так сложная.

— А если бы это была загробная жизнь? — улыбнулся я. — Прежде чем стать репликантом, Изначальному Бобу пришлось умереть. Насколько я знаю, после смерти особых перспектив нет.

— С другой стороны, тебе перестают звонить родственники.

— Знаешь, у нас ведь есть один не-Боб. Генри Робертс — австралийский зонд-репликант.

Она скорчила гримасу. Возможно, это была гримаса неодобрения.

— Угу. Говорят, у него не все дома.

— Ну, в самом начале у Генри возникли проблемы с сенсорной депривацией. Мы уже научились их решать. У новых репликантов, скорее всего, все будет нормально. — Я искоса посмотрел на нее. — Хочешь вступить в наши ряды?

— Нет, просто любопытно.