Потрясающая красота
Шрифт:
– Спасибо, – вежливо поблагодарила Сара, и Эверетт тепло улыбнулся в ответ. Интересно, почему он не причесался? Забыл или у него просто такой имидж? А еще глаз Сары выхватил сбитые ковбойские сапоги из кожи черной ящерицы. Судя по всему, колоритная личность и – Сара не сомневалась – с интересной историей. Вот только историю эту ей никогда не узнать. Ведь это всего-навсего журналист из «Скупа», прилетевший на вечер из Лос-Анджелеса.
– Удачи вам, – пожелал Эверетт Саре и снова неспешной походкой удалился. Именно в этот момент лифт выплюнул человек тридцать сразу. «Бал ангелочков» для Сары начался.
От намеченного графика отставали: времени,
Сара пообещала сократить речи и выражения признательности в программе до минимума. После лаконичного спича заведующего реанимационным отделением для новорожденных гостям показали короткий фильм о творимых местными врачами чудесах. Потом выступила Сара и рассказала о том, что ей самой пришлось пережить. И вот начался аукцион. Торги велись жаркие. Бриллиантовое колье от Тиффани ушло за сто тысяч долларов. Встреча со знаменитостью была продана вообще за астрономическую сумму. Прелестного щенка миниатюрного йоркширского терьера купили за десять тысяч, а «рейнджровер» – за сто десять. Сет предпоследним поднял свою табличку с номером. Он долго торговался, но в конце сдался. Сара шепотом стала успокаивать его, уверяя, что это ничего, что она вполне довольна и своей машиной. Сет улыбнулся, хотя выглядел расстроенным. Сара в очередной раз про себя отметила, что сегодня муж сам не свой, наверное, слишком устал.
Пару раз за вечер она видела мельком Эверетта Карсона, которому сообщила номера столиков важных персон. На вечере, кроме Карсона, присутствовали представители изданий «Таун эид кантри», «Энтертейнменттунайт». Телекамеры застыли в ожидании выхода Мелани. Благотворительный вечер удался на славу. Благодаря энергичному аукционисту они собрали четыреста тысяч. Большие деньги были выручены от продажи двух картин из местной художественной галереи и нескольких великолепных круизов и путешествий. В сумме доход от аукциона и продажи билетов превосходил самые смелые ожидания. И это скорее всего было еще не все: частные пожертвования в виде чеков, как правило, продолжают какое-то время приходить и после благотворительного вечера.
Сара обходила столы – благодарила гостей за то, что пришли, здоровалась со знакомыми. Несколько бесплатных столиков в глубине зала была отданы благотворительным организациям – местному филиалу Красного Креста и фонду предотвращения суицидов, – а один, оплаченный «Американской католической благотворительностью», занимали священники и монахини, работавшие в детской больнице. Сара увидела священников в белых католических воротничках и нескольких женщин в простых темно-синих и черных костюмах. В монашеском облачении явилась только одна монахиня – маленькая, рыжеволосая, похожая на эльфа женщина с пронзительно-голубыми глазами. Сара тотчас ее узнала. Это была сестра Мэри Магдален Кент, местная мать Тереза, прославившаяся своей помощью бездомным и яростной критикой городских властей за недостаточное внимание к этой проблеме, что в принципе являлось спорным. Саре очень хотелось поговорить с ней, но она не могла отвлечься: нужно было постоянно держать руку на пульсе, контролировать тысячи разных мелочей. Сара скользнула мимо, приветливо кивнув слугам Господним, на которых было любо-дорого посмотреть: они явно получали от вечера удовольствие – оживленно разговаривали,
– Вот уж не чаял, Мэгги, увидеть вас здесь, – с улыбкой заметил священник, заведовавший бесплатной столовой для бедных. Он хорошо знал сестру Мэри Магдален. Защищавшая своих подопечных на улицах, словно львица, в обществе она превращалась в серую, незаметную мышку. Он не помнил, чтобы она когда-либо появлялась на благотворительных мероприятиях. Еще одна монахиня, с аккуратной стрижкой, в опрятном синем костюме с золотым крестиком на лацкане, возглавляла школу медсестер в Университете Южной Флориды. Остальные монахини, с явным удовольствием вкушавшие отменное угощение, выглядели почти модно и совсем по-светски. Сестра Мэри Магдален, а для друзей просто Мэгги, в своем слегка съехавшем набок чепце на коротко остриженных огненно-рыжих волосах, очень напоминала эльфа в монашеском облачении. Ее явно смущала такая обстановка.
– Это чистая случайность, – ответила вполголоса Мэгги отцу О'Кейси. – Не спрашивайте подробности, могу только сказать, что мне дали билет. Одна социальная работница, с которой мы вместе трудимся. Ей сегодня вечером нужно идти в храм на службу. Я предлагала отдать билет кому-нибудь другому, но выставить себя неблагодарной тоже не хотелось, – с виноватым видом пояснила монахиня. Эх, ей бы сейчас спасать обездоленных на улицах города, а она тут прохлаждается. Нет, подобные мероприятия определенно не по ней.
– Да будет вам, Мэгги. Я не знаю никого, кто бы трудился столько, сколько вы, – благодушно возразил отец О'Кейси. С сестрой Мэри Магдален они были знакомы лет сто, и священник все это время не уставал восхищаться не только ее высоконравственными принципами, но и усердным следованием им. – Как странно, однако, здесь выглядит ваше монашеское платье, – посмеиваясь проговорил он и налил Мэгги бокал вина, к которому она даже не притронулась. Мэгги никогда не пила и не курила. Даже до того, как в двадцать лет ушла в монастырь.
В ответ на замечание насчет платья Мэгги рассмеялась:
– У меня просто нет другого. Работаю я в джинсах и фуфайках. Наряды при моей жизни ни к чему. – Она бросила взгляд на трех других монахинь за столиком. Те скорее походили на домохозяек или преподавательниц колледжа, чем на монахинь. Об их статусе напоминали только маленькие золотые крестики на лацканах.
– Вам полезно время от времени куда-нибудь выбираться, – сказал святой отец.
Дальше разговор пошел о церковной политике, о спорной позиции архиепископа относительно посвящения в духовный сан и о последнем заявлении Рима. Мэгги особенно занимал предложенный городскими властями и в настоящее время поданный на рассмотрение в совет наблюдателей закон, касавшийся контингента, с которым она работала. Мэгги считала, что закон несправедлив, действует избирательно и может ухудшить положение ее подопечных. Сестра так блистала красноречием, что через несколько минут к обсуждению присоединились двое других священников и одна из монахинь. Всех интересовало мнение Мэгги, поскольку она знала о предмете больше остальных.
– Вы слишком строги, Мэгги, – сказала сестра Доминика, руководительница школы медсестер. – Всех сразу не осчастливишь.
– Я пытаюсь решать проблемы последовательно, – смиренно ответила сестра Мэри Магдален. Она, также как и сестра Доминика, перед уходом в монастырь получила диплом медсестры. В ее работе – спасении обездоленных – это было существенным плюсом.
В разгар этих жарких дискуссий в зале погас свет. Аукцион закончился, подали десерт. На сцену должна была выйти Мелани. Конферансье только что объявил ее выход. Публика стала затихать в ожидании.