Потусторонний. Пенталогия
Шрифт:
Ошеломлённая собственной догадкой, она продолжала скользить взглядом по растерянным лицам присутствующих. И только Карим Абакар смотрел на нее с весёлой ухмылкой, а когда заметил, что и она смотрит на него, резко переменившись, осуждающе закачал головой.
"Это невозможно. Этого не может быть", — мысленно обратилась он к нему.
"Это его предназначение, — раздался сожалеющий голос Карима в ее голове. — Я предупреждал, Великая. Просил не трогать его прошлое. Вы ведь могли все испортить. Но, к счастью, вы ничего не успели".
Каннон сердито сверкнула
— Великая Милосердная, — нерешительно обратился к ней Найд. — Нам готовиться к закрытию врат?
Каннон отойдя от первого шока, наконец, взяла себя в руки. Окинула команду цепким изучающим взглядом, просмотрев их эмоциональное и физическое состояние.
— Отдыхайте, — велела она. — Вы все измотаны. Нам нужен план, и я пока им займусь. Вы же сейчас набирайтесь сил и отдыхайте.
Спешно подобрав подол длинного голубого платья, Каннон торопливо зашагала к шатру, где ее ждал второй Хранитель Хемы.
Глава 8 или "Хранитель" Часть 2
В шатре Каннон было светло и просторно, лёгкий запах лаванды витал в воздухе, на столе поднос полный фруктов. Я сел в глубокое кресло, прихватив горсть винограда, и стал ждать.
Каннон влетела в шатер, бросив на меня злой взгляд, прошагав к столу напротив:
— Не хочу терять время, — сказала она. — Я знаю кто ты такой. И я тебе не доверяю и даже больше, считаю, что ты опасен. Я собиралась приказать убить тебя. Но…
Каннон задумчиво смерила меня взглядом, будто бы сомневалась, стоит ли произносить это вслух.
— Но?… — подталкивал я ее к ответу, откровенно потешаясь.
— Ты Хранитель, — нехотя сказала она, устало усевшись на стул. — Я бы не прочь послушать, как ты умудрился это провернуть. Ведь, насколько я знаю, боги покинули Хему. Кто же в таком случае даровал тебе сосуд души?
— Я и сам не уверен, но, кажется, это была Марана.
— Не уверен? — Каннон вскинула бровки.
— Да. Это были сны, я был в источнике хладных, очнулся уже Хранителем. Воспоминания есть, но все как в тумане.
Каннон недовольно поджала губы, вероятно решив, что я лгу.
— Я должна убедиться и проверить, что могу тебе доверять, — резко сказала она. — Поэтому, как я уже сказала, не будем терять время. Ты открываешь мне свой разум, и я смотрю сама каковы твои помыслы и планы.
Я свел брови к переносице, отщипнул виноградину, закидывая в рот.
— Я пускаю тебя в свою голову, — задумчиво протянул я, — взамен ты пускаешь меня в свою. Я тоже должен убедиться, что могу тебе доверять.
Судя по выражению ее лица, сначала она оскорбилась, но потом все же задумалась. Поразмыслив какое-то время, она вытянула недовольно губы, затем кивнула.
— Что ж, справедливо. Давай приступим.
Каннон резко поднялась с места и направилась ко мне. Замешкала, посмотрев на посох, покоившийся на моих коленях, и так, словно невзначай предложила:
— Может, все же уберёшь его
— Нет, он мне вовсе не мешает, — ответил я, крепче стискивая рукоять.
Каннон издала вздох сожаления, а затем резко схватила своими маленькими пальчиками меня за голову. Ее тёмные глаза засветились сиреневым гипнотическим светом, и я буквально утонул в ее взгляде.
Вовремя спохватившись, я понял, что связь односторонняя и потянулся энергетическими щупами к ее чакре головы. Мне, в отличие от Каннон, телесный контакт был не нужен.
Сначала все проходило на сон: какие-то фрагменты и несвязанные между собой события. Но после я немного освоился и понял, что вижу воспоминания Каннон ее глазами.
Все это было немного странно и необычно, помимо воспоминаний я и чувствовал то же самое, что и она в те моменты. Даже слышал ее мысли. Почувствовал себя неловко, понимая, что она видит то же самое, только обо мне. Слишком много откровений. Как будто на какое-то время я не просто влез в шкуру Великой Бодхи, но и стал ею.
Я видел ее жизнь, ее любовников, детей, которые давно состарились и покинули этот мир. Ощущал ее боль, страх, любовь, ненависть, горечь потерь и разочарование. Предрассудки, формирующиеся принципы, а после смена взглядов на жизнь. Я видел, какой она была и какой стала. Милосердие сменилось безразличием. Доброта — равнодушием. Каннон прожила долгую, яркую и насыщенную жизнь. Слишком долгую. Я чувствовал ее усталость, слышал ее мысли. То, как она говорила Амару Самрату:
"Ты действительно до сих пор считаешь, что бессмертие это дар? Это проклятие, Амар. Ответственность за Хему, могущество, власть, сила. Неужели тебе все это за столько веков не надоело?"
"Мне? Ну что ты, Каннон! Как это может надоесть?!" — насмешливо отвечал он ей.
И вновь вереница событий. Глубокая усталость, опостылевшие дни, не отличающиеся друг от друга. Усталость сменялась подъёмами и желанием жить, действовать, менять мир. Цикл за циклом. Новые тела, новые жизни, новые открытия, новые потери и разочарования.
Главное что я желал увидеть, касалось, конечно же меня. И эти мысли, ощущения, разговоры я наблюдал с особым интересом и внимательностью. Каннон вначале, пока не узнала, что я тёмный ракта, относилась ко мне с интересом, где-то даже восхищалась. Но после все изменилось. Каннон желала поскорее избавиться от меня, считала опасным. До сегодняшнего момента. Теперь Каннон всерьёз боялась меня и не понимала, как поступить.
Я хотел заглянутьглубже, увидеть ее нынешние намерения, подсмотреть, что она думает сейчаси как собирается действовать, но поток информации резко оборвался.
Сиреневые глаза были так близко, что кроме них я больше ничего не видел. Затем они резко потухли, став обычными темными.
Каннон резко отстранилась, детское лицо было крайне серьёзным и задумчивым. Она зашагал обратно за стол, я поправил начавший сползать с коленей посох. Ситуация была откровенно неловкой. Мы не были настолько хорошо знакомы с Великой Бодхи, чтобы вот так просто делиться самым сокровенным.