Pourquoi pas? или Почему бы и нет?

Никольская Ева

— Нам еще далеко? — слова получились сухими, а выдавленная улыбка натянутой. Я все больше увязала в цепких лапах липкой, как клей, и верной, как собака, паники. Вокруг было холодно, темно, неуютно и… жутко.

Кот внимательно посмотрел на меня, качнул головой, после чего подошел к одной из двухметровых дверей и принялся издавать звуки, похожие на те, что вылетали из его пасти в моем лазарете. Просто шаманские песнопения какие-то, никак не меньше…

Очередная преграда повиновалась его воле, и гибкий кошачий силуэт скользнул в образовавшуюся щель. Я некоторое время колебалась, решая, что страшнее: пойти следом за проводником, в благих намереньях которого я уже не была так уверена, как раньше, или остаться в незнакомом коридоре наедине со своей больной фантазией? От последнего варианта у меня свело живот

и, не раздумывая более ни секунды, я протиснулась в призывно открытый проем.

Темнота… она обняла меня, словно заботливая мать, закружила в призрачных объятьях, укачивая как свое заигравшееся дитя, которому давно пора спать. В коридоре было немного кристаллов, но даже это ничтожное количество казалось буйством света по сравнению с тем черным омутом, в который я окунулась с головой, последовав за Таасом.

Вот зараза! Заманил-таки меня неизвестно куда. Не зря мою чересчур наивную и доверчивую голову одолевали смутные подозрения. Жаль, только поздновато они пожаловали. Время упущено, и я в ловушке, — словно в подтверждение невеселых дум щелкнул замок на двери, хлопнувшей за моей спиной. — И что теперь прикажете делать? Тренировать голосовые связки в надежде, что кто-нибудь услышит мои истошные вопли с одного из нижних (если не самого последнего) подземных этажей? Да ужжж, надежда умирает последней… Или лучше начать ловить на ощупь мерзкое животное, подложившее мне такую большую «свинью»? Тоже развлечение не для слабонервных, учитывая, что вокруг темень, хоть глаз коли.

Я так увлеклась размышлениями, что перестала бояться. Но когда раздался тихий щелчок и на стене вспыхнул яркий кристалл, очередная плетка страха нанесла хлесткий удар по моим несчастным нервам. От неожиданности я вздрогнула и принялась растерянно озираться по сторонам. Следом за первым загорелись еще шесть фонарей, и квадратное помещение с высоченным потолком наполнилось тревожным малиновым светом.

Странная у них тут система освещения… поступательная.

Здесь не было мебели, одни только стены и пол, сплошь покрытые рисунками, надписями, схемами и узорами. Они были либо высечены в каменном массиве, либо нанесены тонким слоем темных красок поверх его палевой поверхности. Я, к сожалению, никогда не ездила в Египет (родители отправляли меня все больше в Европу), не посещала пирамиды, не заглядывала в гробницы… Но то, что я видела сейчас, чем-то напоминало мне запечатленные в памяти фотографии из книг по истории искусства. Нет, местные настенные украшения не являлись точной копией египетских (да и оригиналы я не особенно знала), они даже по стилю слабо походили на творчество канувшей в лету цивилизации. Но было что-то общее в ощущении, идущем от расписанных каменных плит, зажавших в тиски небольшой клочок пространства, в центре которого стояла я… и кот. Только сейчас мой блуждающий взор заметил черную фигуру, сидящую в паре метров от меня и с не меньшим интересом изучающую рисунки.

Я оглянулась, рассматривая изображения. Странные фигуры: шестирукие, но двуногие. С крыльями летучей мыши и с когтями дикой кошки, с мохнатыми кисточками на стоящих торчком ушах и с лысыми черепами, украшенными игольчатым гребнем… И у всех у них вместо лиц белое пятно. Цирк уродцев, не иначе. У этих рисованных монстров не было глаз, но неприятное ощущение, что они наблюдают за нами, не проходило. Я невольно поежилась, отступая поближе к Таасу.

— Ну, и куда ты нас завел, Сусанин? — стараясь развеять шуткой навалившуюся тревогу, спросила я тихо.

Кот повел ушами, скосил в мою сторону невинные глаза и что-то недовольно вякнул, дескать, мол, не мешай любоваться искусством. Такой пренебрежительной реакции мое самолюбие не выдержало. Я медленно передвинулась к нему и, как бы невзначай, наклонилась, делая вид, что поправляю одежду. Моя ладонь, резко выкинутая вперед, поймала воздух. Опять ускользнул паршивец! Лишь ощущение мягкого прикосновения к его гладкой и на этот раз осязаемой шерсти осталось памятной меткой на кончиках моих сжатых в кулак пальцев. Изумруды зеленых глаз, обращенные ко мне, искрились смехом. Издевается, зараза усатая. Что не есть плохо, ибо, раз кошак дурачится, значит… Как в той пословице говорится? Вот-вот: не так страшен черт, как его малюют. Подумаешь, комната с «наскальной живописью». Может, художник сюрриалистом был? Не падаю же я в

обморок от картин Дали. Напротив, искренне восхищаюсь его мастерством. А здесь… здесь, конечно, ситуация другая. И сюжеты рисунков настораживают, и существо одно наглое слегка раздражает, особенно когда так радостно скалится во все клыки и издевательски подмигивает зеленым глазом.

Короткие перебежки по мрачной комнате под ехидное мяуканье, довольное урчание и веселое помахивание хвостом окончательно вымотали меня минут этак за двадцать. Скакать на каблуках и в путающемся под ногами балахоне, перепрыгивать непонятные символы, выдавленные в полу, и, время от времени, шарахаться от настенных изображений, молча взирающих пустыми лицами на наши с котом разборки, было хоть и забавным, но не очень продуктивным занятием. В конечном итоге я остановилась, нагнулась вперед, положив на колени руки, и не без удовольствия отдышалась. Нахлынувшая, было, волна страха после физических упражнений под названием «поймай того, кого поймать нельзя», благополучно откатилась восвояси, позволив голове соображать без панических подсказок перепуганного внутреннего «Я».

— Зачем? — я нахмурилась, желание выяснить отношения с четвероногим проходимцем действовало не хуже игры в «догонялки». — Я же просила устроить мне встречу с Повелителем, а ты… Зачем ты завел нас в эту жуткую галерею?! — мой взгляд снова скользнул по стенам, выхватывая занятые невесть чем фигуры. На душе опять стало неприятно и холодно, мне определенно не нравилось творчество неизвестных живописцев, размалевавших комнату на манер исторической справки о жизни и быте безликих чудовищ. Не только охота и сбор каких-то диковинных растений отражался на стенах, здесь в мельчайших деталях была изображена сексуальная оргия, от которой у меня к горлу подступала тошнота, а так же изощренная казнь, причем человекоподобного существа. У него было всего четыре конечности и одна голова, а еще несчастному не поленились нарисовать полное муки лицо. Мысленно ужаснувшись, я потрясла головой, отчего малиновые блики перед глазами тревожно запрыгали, а стены, казалось, слегка качнулись.

Что же это такое: чья-то сильно извращенная фантазия или достоверная иллюстрация жизни древнего народа? А, может, ни такого уж и древнего? Откуда мне знать, что за твари обитают в Нижнем городе помимо двух власть имущих персон и зверинца одной из них.

— Котик, миленький, — сложив ладони в умоляющем жесте, обратилась я к Таасу. — Если это шутка такая, то она не очень удачная, — мои брови сложились домиком, а губы обиженно надулись. — Пожалуйста, пойдем отсюда, а? Я знаю, ты умеешь открывать двери… Отведи меня к Светлоликому, и я буду чесать тебя за ушком всю оставшуюся ночь. Ну, пожааааалуйста!?

— Муррр, — ответила черная бестия и, подойдя ко мне, потерлась об колени.

Хм… А кошак приличные габориты имеет, особенно это заметно, когда мы с ним так близко стоим. Раньше он мне как-то мельче казался. Или тут освещение особое, воздух не тем пропитан… еще какая-нибудь напасть, как в сказке про Алису?

— Это следует расценивать, как согласие? — осторожно спросила я, погладив Тааса по спине.

Желание придушить такую доступную сейчас кошачью шею пришлось удавить на корню, лучше иметь союзника в его лице, чем врага. Вариант получить хладный трупик я даже не рассматривала: эта четвероногая «ракета» ускользнет в самый ответственный момент, оставив меня с носом. Да и зачем мне мертвецы? Разве что в довершение общего впечатления от местной живописи.

— Мур-мур… — кивнул кот и степенной походкой направился к двери, затем сел напротив нее и уставился на висящий слева кристалл в металлической оправе, более грубой и массивной, чем те, которые я видела на верхних этажах.

— Ну, открывай же, — поторопила я, нервно переминаясь с ноги на ногу за его спиной, очень уж хотелось побыстрей убраться из проклятой галереи.

Таас смерил меня таким взглядом, что реплика типа «Ну ты и дура!» казалась в сравнении с ним настоящей похвалой. Я обиженно надулась и исподлобья посмотрела на обнаглевшего проводника. Какое-то время мы еще попереглядывались, затем кот вновь обратил свои очи к малиновому фонарю, окруженному, как шапкой, облаком яркого света. Полюбовавшись на предмет, так привлекающий его внимание, и старательно избегая смотреть на населяющих стены монстров, я принялась изучать звериный затылок.