Поведение собак
Шрифт:
Без какого бы то ни было целенаправленного обучения собаки обычно понимают смысл тех слов, которые часто употребляются при кормлении или выгуливании либо, скажем, на охоте в определенных повторяющихся ситуациях. Очень скоро собака приучается реагировать на слова, которые ассоциируются у нее с опасностью или предупреждением, так же, как на ситуации, вызывающие агрессивность.
Со словом «еда» у животного связано общее представление о чем-то съедобном. Но например, одна из моих такс, услышав слово «колбаса», искала именно колбасу и не соглашалась есть кусочки сыра все время, пока находилась в состоянии поиска, вызванного словом «колбаса». Если же ей без предварительного «объявления» одновременно давали несколько кусков колбасы и сыр, она съедала лакомства в том порядке, в каком они оказывались по воле случая. Какое-нибудь слово может с тем же успехом означать и место, с которым у животного связаны приятные воспоминания. Поэтому
Разнообразные проявления животным радости на ассоциативной почве скорее всего свидетельствуют и о том, что собака, услышав слово, рождающее у нее какие-то ассоциации, восстанавливает в памяти довольно точную картину предмета, о котором говорит человек.
Когда моей старшей таксе говорили о предстоящей поездке на дачу, она всем видом показывала, что хотела бы услышать это известие еще раз. Она не направлялась к двери и не проявляла безмерного восторга, а всего лишь выражала удовлетворение: ей было приятно услышать именно это известие. Подобным же образом она встречала сообщение о том, что получит конфеты с новогодней елки: несколько раз «просила» повторить услышанное. Насколько я понимаю, собака по-настоящему наслаждалась ассоциациями, вызванными этим сообщением, отнюдь не рассчитывая на немедленное его исполнение. Сама по себе ассоциация, по-видимому, является таким положительным переживанием, что животное легким движением морды пытается заставить человека повторить вызвавшую его приятную комбинацию звуков. В этом смысле собаку можно сравнить с маленьким ребенком, который хочет снова и снова слушать любимую сказку.
Насколько можно судить, собака обладает способностью каким-то образом сопоставлять различные воспоминания ассоциативного порядка и выбирать из них по своему желанию такое, на основе которого она будет затем действовать. Собака, которой неизвестно почему овладевает игровое настроение, обычно не удовлетворяется случайными игрушками — наоборот, она тщательно их выбирает, не поленится и сбегает за какой-нибудь только ей известной веткой или другим интересным для нее предметом и лишь после этого приступит к игре. Желанную игрушку она, быть может, не видела много дней, но под влиянием определенного настроения разыскивает именно эту, не соглашаясь на другой, не менее привлекательный предмет. Но в другой раз игрушка, не устроившая сейчас собаку, может ей понравиться. Мои таксы, когда им хочется поиграть, часто приносят любимые игрушки со двора, с расстояния свыше ста метров и к тому же с подветренной стороны, то есть не имея возможности ориентироваться на запах. Значит, все дело в запоминании места, где находится любимая игрушка, и в ее доступности. Собака, ассоциативно оценив какую-то ситуацию либо под влиянием настроения или физиологического состояния, точно помнит, куда она спрятала кость, в каком месте встречается подходящая добыча, как кратчайшим путем добраться до нужного места и т. п. Достаточно какой-нибудь дополнительной связи — неважно положительной или отрицательной, — чтобы животное выбрало для себя наиболее подходящее решение.
Долго ли собака помнит то или иное событие, предмет или чувственное переживание? Пожалуй, следует ответить: всю жизнь — при условии, что переживание было достаточно сильным и случилось не раньше, чем в «подростковом» возрасте. В самом деле, сильное, впечатляющее переживание собака помнит очень долго. Волк или собака, у которых в каком-то месте была удачная охота, затем часто туда наведываются, даже если им больше не удается ничего добыть. Это говорит о том, как медленно исчезает выработавшийся рефлекс. Постоянное наблюдение за территорией, где собаке однажды подвернулась хорошая добыча, разумеется, имеет свои преимущества, пусть даже там не всегда есть на кого поохотиться, — ведь в том месте, где когда-то было много дичи, рано или поздно она может появиться вновь. Вот почему мои таксы по прибытии на наш летний остров после недолгой отлучки всякий раз первым делом проверяли, остались ли еще полёвки там, где раньше они встречались в изобилии. Более того, младшая такса, всегда готовая к охоте, делала это и в те годы, когда мышей на острове вообще не было.
Собака, раз познакомившись с человеком, помнит его всю жизнь. Если кто-то обошелся с ней плохо, она едва ли забудет обиду и долго будет с недоверием относиться к обидчику. Недружелюбные чувства к каким-то категориям незнакомых людей, видимо, объясняются неблагоприятным опытом общения с ними. Я, например, установил, что мои собаки отрицательно относились к военным (доберман), чужим маленьким детям (кобель скотч-терьера), пожилым женщинам, одетым в темное (тот же «шотландец»), а также к лицам в состоянии сильного опьянения независимо от того, как они одеты (кобель и сука скотч-терьера и все пятеро такс). К представителям
Собака должна иметь возможность выражать человеку свои желания и побуждать его действовать сообразно с ними. Когда речь идет о цепи ассоциаций, в которой человеку отведена важная роль, имеется в виду, что он понимает настроение и желания собаки и выполняет их. Только в этом случае просьба животного обретает смысл, а с точки зрения самого животного — и выгоду. Человек, не реагирующий на призывы собаки, в данной сфере деятельности становится для нее бесполезным и даже опасным существом. Недаром мы являемся объектом неусыпного изучения со стороны собаки.
Способность к самостоятельному обучению для собаки — как и для животных в целом — не менее важна, чем ассоциативное мышление, они находятся в тесной связи. Известным, хотя и не самым приятным, с точки зрения человека, способом выражения такого «самообучения» является приобретенное умение собаки просить пищу. Этот простой пример хорошо знаком владельцам собак. Другой пример, требующий от собаки больших усилий в процессе самообучения, — это как собака просит хозяина наполнить миску для питья. Производимые при этом движения часто ошибочно принимают за разумные действия.
К врожденным свойствам поведения собаки следует отнести визг и негромкий лай, когда животное не в состоянии выполнить действие, на которое настроено. Голодная собака начинает визжать, что без труда замечают люди, и животному дают есть; в данном случае визг — сигнал голода. Чем сильнее визг, тем быстрее результат: во-первых, на визг сразу реагируют, во-вторых (совершенно справедливо), истолковывают как признак того, что собака проголодалась больше обычного. Запомнив, что желаемое достигается легче, если визжать громче, собака после этого громко визжит, даже будучи не очень голодной. Так человек представляет собаке прекрасную возможность для «самообразования». Это, пожалуй, можно выразить так: «Чем громче я подаю голос, тем быстрее получаю еду» (или что-нибудь другое, чего животное добивается визгом). Значит, если наши собаки, хорошенько не проголодавшись, вымаливают пищу громким визгом, а то и лаем, вина исключительно наша: отреагировав на визг собаки, мы сделали первый шаг и затем продолжали действовать, как нам казалось, последовательно. На самом же деле никакой последовательности в нашем поведении не было и собака просто воспользовалась допущенной мягкотелостью, В многоэтажных городских домах часто наблюдается такая картина: постоянный лай собаки вызывает у соседей сострадание и они прикармливают ее, считая голодной. И хотя хозяева наказывают собаку за «попрошайничество», она продолжает поступать по-своему. Более того, выразит неодобрение нашим действиям, на время затаит к нам неприязнь (но не злобу) и будет лаять до тех пор, пока это хоть изредка будет приносить ей пользу.
А теперь попробую объяснить механизм поведения собаки, которая просит наполнить миску водой. Убедившись, что миска пуста или полупуста, собака принимается ее облизывать. Миска стучит по полу, человек слышит стук, он спешит налить воду, и собака ее выпивает. Когда в следующий раз миска снова оказывается пустой, у собаки легко возникает ассоциация: пустая миска издает звон, и, стуча ею, собака добивается своего — миску наполняют водой. Следующая ассоциативная стадия заключается в том, что собака, обнаружив пустую миску, сразу же начинает стучать по ней мордой. Постепенно животное приучается передвигать мордой миску с места на место, что, естественно, сопровождается громким звуком. Чем он сильнее, тем скорее кто-то откликнется на него и наполнит миску. Но это еще не все: собака замечает, что, передвинув пустую миску на видное место, она скорее добивается исполнения своих желаний, чем тогда, когда просто стучит ею. Так она постепенно научается приходить с пустой миской, прося наполнить ее водой.
Конечно, можно просто научить собаку придвигать миску, но тогда прекратится самообучение, характерным признаком которого является постепенное распространение ассоциаций на новые этапы процесса. Без такого поэтапного самообучения собака самостоятельно не сможет выполнять просьбы или призывы, описанные выше.
В отличие от собаки человекообразная обезьяна, обнаружив, что чашка пуста, сразу же наполнит ее сама (подражая человеку) или подойдет к человеку, чтобы тот увидел и наполнил пустую чашку. Это свидетельствует о том, что обезьяна, во всяком случае в такой простой ситуации, не нуждается в развитии постепенной цепи ассоциаций; она решает вопрос либо после некоторого раздумья, либо пользуясь довольно свободно ассоциативной способностью.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
