Повелитель бурь
Шрифт:
Бред продолжался, и конца ему не было видно.
— Простите, — еле ворочая непослушным языком, пробормотал Артур Вениаминович. — Я, собственно… Работать? Извините, а… мы знакомы? Я как-то не припоминаю…
Мужчина с плеском бросил рыбину в котелок и медленно вытер об штаны испачканные кровью и чешуей ладони. Вид у него был озадаченный.
— Т-то есть, как это — не п-припоминаешь? Т-ты что же — ничего не п-помнишь?
Ляшенко отчаянно замотал гудящей головой. Ему было мучительно стыдно, и к стыду примешивался страх, испытываемый всяким нормальным человеком, неожиданно обнаружившим, что у него явные
— Эк т-тебя взяло. — Незнакомец почесал в затылке и вынул из кармана сигареты. — Да, брат… Что же, и как водку в д-деревне покупали, т-тоже не помнишь?
— В какой деревне? — с огромным трудом подавляя внезапно возникший позыв к заиканию, уныло спросил Ляшенко. — Где мы, а? Что я тут делаю?
— Т-так. Н-надо же, а! Мне вчера с-сразу показалось, что водка п-паленая. Это же не водка, а нервно-п-паралитический г-газ! А что ты п-помнишь?
Ляшенко развел руками. Ноги у него вдруг ослабели, и он сел прямо на траву. Трава была жесткая, колючая и шуршала, как оберточная бумага.
— Москву помню, — сказал он. — Максима Юрьевича помню. Такси…
Незнакомец протяжно присвистнул и от полноты чувств звонко хлопнул себя ладонями по бедрам, выбив из своих пятнистых штанов небольшое облачко пыли.
— Ни хрена с-себе! Т-так это же т-три дня назад б-было! А Максим Юрьевич, Становой его фамилия, мой шеф. Он меня т-тебе в помощники определил, чтоб тебе, значит, не с-скучно б-было. Вчера мы тут лагерь разбили, о-отметили это д-дело, как п… п… полагается,.. В-вот так отметили! У т-тебя же память начисто отшибло! Т-три дня п-потерял! Впервые слышу про такое. С-сам, бывает, не помню, что под банкой вытворяю, но чтобы т-так…
Артур Вениаминович принялся раскачиваться из стороны в сторону, как от сильной зубной боли. Стыд понемногу таял под лучами доброжелательной улыбки косноязычного незнакомца, зато страх подступающего сумасшествия, тоскливого прозябания в нищем загородном интернате для умалишенных неимоверно разросся, заслонив и вытеснив собой все остальные эмоции.
— Господи, — простонал Артур Вениаминович, — да что же это?! Где я? Почему горы?
— Да какие это горы, — небрежно сказал незнакомец. — Г-горы — это о-го-го! А здесь т-так, чепуха на п-постном масле, Валдайская в-возвышенность.
Несмотря на весь ужас своего положения, Артур Вениаминович нашел в себе силы горько улыбнуться.
— О боже! — воскликнул он. — Что вы несете? Где вы видели на Валдае снежные вершины?
В доказательство своих слов он ткнул пальцем в видневшуюся на недалеком горизонте дымчато-синюю остроконечную глыбу, увенчанную, как на картинке, треугольной снеговой папахой.
— В ней же тысячи три будет, а то и все четыре, — добавил он. — Какой же это, к чертям собачьим, Валдай? За кого вы меня принимаете? Что это за идиотский розыгрыш?
Озадаченный этой резкой отповедью, незнакомец в камуфляжных штанах немного помедлил с ответом, делая вид, что помешивает в котелке и подкладывает в костер щепки, без которых тот вполне мог обойтись.
— Ты вот что, друг симпатичный, — сказал он, наконец, сурово и почему-то не заикаясь. — Я так тебе скажу: твое дело какое? Твое дело — прибор испытать. Тебе деньги заплатили?
— Пообещали, — буркнул Артур Вениаминович, почти уверенный, что незнакомец сейчас снова примется вешать ему лапшу на уши, уверяя, что деньги он получил сполна, а потом забыл об этом.
Тут его окатило новой волной страха: а вдруг и вправду заплатили? Заплатили, а он их взял и потерял. Или, к примеру, пропил, отсюда и амнезия… Да нет, пропив такие деньги, он бы, наверное, вовсе не проснулся…
Вопреки его ожиданиям, незнакомец ничего подобного говорить не стал.
— Раз пообещали, значит, заплатят, — уверенно заявил он. — Наш Юрьич — золотой мужик, слово держать умеет. Заплатит сполна, да еще и от себя что-нибудь подкинет, если все будет тип-топ. Даже не сомневайся. От тебя что требуется? Машинку опробовать, верно? Ну, и пробуй себе на здоровье. А где пробовать — какая разница? Тебе, что ли, не все равно, где под дождиком мокнуть? Палатка у нас мировая, будешь сухой, как ковбой «Хаггис». У начальства, браток, свои резоны имеются, и нам в их дела нос совать — последнее дело. Твое дело — на скрипке пиликать и не задавать лишних вопросов. Нажимай свои кнопки и ни о чем не беспокойся. На-ка вот, поправь голову-то…
С этими словами он извлек откуда-то из-за спины солдатскую фляжку, вынул из лежавшего под рукой открытого рюкзака пластиковый стаканчик, плеснул в него и протянул Артуру Вениаминовичу. Ляшенко шарахнулся от стакана, как от рассерженной гадюки, но незнакомец продолжал настойчиво протягивать ему угощение, и он, подумав, все-таки решил выпить. В стаканчике оказалась водка. Ляшенко проглотил ее с отвращением, как горькое лекарство, и водка, в отличие от лекарства, помогла мгновенно. Тошнота и дрожь в коленях сразу пошли на убыль, и все происходящее, хоть и не сделалось более понятным, обрело и резкость очертаний. Иными словами, Артуру Вениаминовичу перестало казаться, что он спит или бредит. Горы? Ну, что ж, горы так горы. В конце концов, сам, по собственной инициативе и за свой счет, он бы в горы никогда не выбрался. Это все, конечно, странно, но выбирать, похоже, не приходится…
Незнакомец забрал у него пустой стаканчик, помешал алюминиевой ложкой в котелке и с видимым удовольствием втянул ноздрями поднимавшийся от варева душистый пар. Артур Вениаминович тоже принюхался и неожиданно для себя понял, что умирает от голода. Рот его наполнился слюной, и он непроизвольно сглотнул. Заметив это, незнакомец понимающе усмехнулся.
— Ушица — первый сорт, — заявил он. — Скоро поспеет. Давай, браток, умойся, причешись, а то глядеть на тебя противно. Там, за палаткой, ведро с водой. Перекусим и за работу. Да веселей гляди! Ну, перебрал маленько, ну, водка попалась поганая, так что ж теперь — вешаться? Ты не бойся, я не из болтливых. Могила! Да и о чем тут рассказывать? Со всеми случается…
Артур Вениаминович мысленно махнул на все рукой и побрел за палатку умываться. Положение его более или менее разъяснилось — скорее менее, чем более, но он полагал, что торопить события не стоит. Судя по всему, ему предстояло узнать много нового и о себе, и об окружающем мире, а такую информацию лучше получать мелкими порциями, чтобы ненароком не свихнуться. Всему свое время, а пока что лучше всего было последовать совету незнакомца в камуфляжных штанах: привести себя в порядок, перекусить и браться за работу, которая, как известно, является наилучшим лекарством от всех скорбей.