Повелитель чумы
Шрифт:
Ленуар поморщился.
– Кто-нибудь ещё пострадал?
– Ещё пару человек, но ничего серьёзного. Думаю, для мужчин это послужит хорошей тренировкой перед тем, как всё станет ещё хуже.
«Перед тем. Никаких «если»...»
Едва ли нужно было быть прорицателем, чтобы предсказать подобное; было достаточно одного взгляда на лица людей, толпящихся вокруг баррикады — злые, испуганные и отчаявшиеся.
– Слышал, что у тебя на стороне Рыбацкого предместья были неприятности, - произнёс
Изар криво усмехнулся.
– Хорошо, что шеф перевёл меня сюда, где я смогу держаться подальше от неприятностей.
Коди что-то сказал в ответ, но Ленуар уже не слушал. Он наблюдал, как Мерден пробирается сквозь толпу.
Многие из присутствующих были Адали, и они, как и Изар прежде, склоняли головы перед Мерденом, а некоторые прижимали ладони к груди. Похоже, это был жест уважения; они явно узнали в нём прорицателя или знахаря. Наверно, всё дело было в плаще.
– Изар, - перебил он разговор сержантов, - что означает та руна на плаще Мердена?
– Мекхлет. Мудрый. Немногие люди удостаиваются чести надеть подобный плащ.
– Ты его знаешь?
– спросил Коди.
– Только по репутации.
– Так он... Кто? Святой?
– Не совсем. Скорее, пастырь. Мехклет - это..., - Изар покачал головой.
– Это слово не имеет перевода. Что-то вроде «тот, кто знает истинный путь».
– Если он такой особенный, то почему живёт в Кенниане?
– Хороший вопрос, Коди, - взгляд Изара следовал за Мерденом, пока тот разговаривал с толпой. Некоторые из присутствующих оживлённо отвечали.
– Пора идти, - сказал Ленуар.
– Идёмте, сержант.
Когда они приблизились к Мердену, голоса вокруг него стихли, сменившись молчаливыми недоверчивыми взглядами. Женщина сказала что-то резкое на наречии Адали, но Мерден поднял руку, произнёс несколько тихих слов, и она затихла.
– Я расспросил этих людей, куда они ходят за исцелением, - сказал прорицатель.
– Следуйте за мной; кажется, я знаю дорогу.
Ленуар кивнул, с радостью покидая напряжённую сцену у баррикад. Они спустились к главной дороге, вдоль которой стояли рыночные прилавки.
Инспектор заметил, что сегодняшний выбор в лавках был довольно скудным: и фрукты, и овощи лежали тусклые и высохшие. В ряду стоял лишь одни мясник, и у того не было говядины; лишь окровавленный кусок баранины и ящик с невзрачными тушками цыплят.
– Только гляньте, сколько стоит растительное масло!
– вполголоса произнёс Коди, косясь на соседний прилавок.
– Втрое больше, чем прошлым вечером брали в бедном квартале.
Прошло всего три дня, а карантин уже давал о себе знать.
– Скоро станет ещё хуже.
– Женщины, с которыми я разговаривал у баррикады, упоминали про это, - сказал Мерден.
– Они не хотят выпускать детей на улицу, чтобы те были дома в безопасности, но боятся оставить без присмотра скот.
Ленуар вздохнул.
– Домашний скот - наименьшая из их забот. Первыми начнут исчезать растительное масло и сахар. Потом мука - и вот тут-то начнутся настоящие неприятности.
Мерден искоса взглянул на него.
– Говорите так, будто испытали это на собственном опыте.
– Я жил в Серле во время революции. Я был ещё совсем подростком, но помню всё так, словно это случилось вчера. Город не был в осаде, но вполне мог быть. Это было страшно; люди слишком боялись оспы, чтобы заниматься какой-либо торговлей. В самых бедных районах люди начали есть собак. А потом собаки начали есть их...
Ленуар содрогнулся при воспоминании.
Они продолжили путь в мрачном молчании, следуя за Мерденом, который свернул с главной дороги и направился между лачугами.
У Ленуара складывалось ощущение, что они пробираются, как горные козы, по узким болотным тропкам, окружённым лужами и провалами с грязью. Здесь пахло уборной и нечистотами, но Ленуар едва обратил на это внимание, слишком поглощённый зрелищем семьи из шести человек, грузящих в тачку свои скудные пожитки.
Похоже, они съезжали, но куда они направятся? В Кенниан их не пустят. Значит, в сельскую местность, за город? Или лорд мэр перекрыл и дороги?
Это была не первая семья, решившая сбежать - Ленуар заметил по дороге сюда ещё несколько заколоченных лачуг.
Почти у всех, мимо кого они проходили, лицо было обвязано шарфом, и почти каждый встречный был Адали. Свернув с главной дороги, они миновали неофициальную границу, отделявшую квартал Адали от остальной части Лагеря.
Квадратные лачуги из дерева и металла, которые предпочитали жители Брайленда и другие южане, уступили место куполообразным палаткам Адали.
Обычно традиционные жилища кочевников Адали были яркими и бросающимися в глаза, но стоявшие здесь палатки были серыми и однообразными, потому что их владельцы сшивали себе жилище из всего, что было под рукой.
То тут, то там можно было заметить старые палатки, которые ещё помнили прикосновение знаменитых ярких красок Адали.
В прежние, лучшие дни они были ярко-красными и золотистыми, но сейчас, после стольких лет существования среди грязи и дыма, они приобрели всё тот же унылый серый оттенок, делавший их практически неотличимыми от остальных.
– Мекхлет!– позвал вдруг чей-то голос.
– Мекхлет анир!
Они обернулись и увидели человека, спешащего к ним из своей палатки. Он почтительно приблизился к Мердену, склонив голову, как и все остальные, и, бросив настороженный взгляд на Ленуара и Коди, что-то тихо и настойчиво сказал.
Они поговорили несколько минут, и по выражению лица мужчины Ленуар понял, что тот разочарован. Мерден положил руку ему на плечо и сказал что-то, что, несомненно, должно было успокоить подошедшего; мужчина покорно кивнул.