Повелитель демонов из Каранды
Шрифт:
– А ты далеко не так умна, как я думала, – сказала она. – Полагаешь, я лишь для развлечения добивалась, чтобы ты произнесла свое имя? Разве ты не знаешь, какую власть над тобой мне это дало? Власть имени – самая главная. Теперь я могу изгнать тебя из сознания Сенедры. Я могу еще очень многое. Например, я знаю, что ты сейчас в Ашабе и как жалкое привидение бродишь среди летучих мышей по развалинам дома Торака.
Удивленный возглас эхом наполнил комнату.
– Я бы тебе еще кое-что сказала, Зандрамас, но мне это уже начинает докучать.
Она
– А теперь сгинь! – приказала она.
Сенедра застонала, ее лицо исказилось мукой. Ледяной зловещий ветер с воем пронесся по комнате, задувая огонь свечей и мерцающих светильников, – комната погрузилась в сумрак.
– Сгинь! – повторила Польгара.
Губы Сенедры исторгли мучительный вопль, который как бы отделился от тела и теперь исходил, казалось, из пустого пространства над кроватью. Свечи и светильники окончательно погасли. Вопль пронесся по комнате, постепенно стал затихать, пока наконец не превратился в едва уловимый шорох, доносящийся неизвестно откуда.
– Зандрамас сгинула? – спросил Гарион дрожащим голосом.
– Да, – спокойно прозвучал из темноты ответ Польгары.
– Что мы скажем Сенедре? Я имею в виду, когда она проснется?
– Она ни о чем не вспомнит. Придумайте что-нибудь. Зажги свет, дорогой.
Пытаясь нащупать свечу, Гарион задел ее рукавом и, прежде чем она упала на пол, проворно подхватил. Он был горд своей ловкостью.
– Не играй с ней, Гарион, просто зажги.
Ее голос прозвучал так буднично, что он засмеялся, поэтому волна энергии, которую он послал, чтобы зажечь свечу, получилась неровной. Золотое пламя, вспыхнувшее на фитиле, в ответ безмолвно и весело засмеялось.
Польгара взглянула на веселящуюся свечу и прикрыла глаза.
– Эх, Гарион, – вздохнула она с упреком.
Он прошел по комнате, зажигая свечи и раздувая светильники. Все они горели ровно и спокойно, лишь пламя первой зажженной свечи продолжало танцевать и подпрыгивать в жизнерадостном ликовании.
Польгара повернулась к закутанной в капюшон далазийской знахарке.
– У вас на редкость хорошее чутье, Андель, – сказала она. – Такие вещи трудно распознать, если вы точно не знаете, что ищете.
– Это не моя заслуга, госпожа Польгара, – ответила Андель. – Я получила указание о причине болезни ее величества.
– От Цирадис?
Андель кивнула.
– Все умы нашего народа объединены ее разумом, потому что мы не более чем орудия для выполнения той задачи, которая возложена на нее. Забота о здоровье королевы побудила ее вмешаться. – Андель замялась. – Святая пророчица попросила меня также поговорить о том, чтобы вы заступились перед вашим мужем за Тофа. Его гнев доставляет вашему смиренному проводнику невыразимые страдания. А его боль – это и ее боль. То, что произошло в Веркате, должно было произойти – иначе встреча Дитя Света и Дитя Тьмы отодвинулась бы еще на века.
Польгара кивнула.
– Я предполагала что-то в этом роде. Передайте ей, что я поговорю с Дарником по поводу Тофа.
Андель с благодарностью поклонилась.
– Гарион, – прошептала Сенедра сквозь дремоту, – где мы?
Он тут же повернулся к ней.
– С тобой все в порядке? – спросил он, взяв ее за руку.
– М-м-м, – пробормотала она. – Мне просто очень хочется спать. Что случилось и где мы?
– Мы в Рэк-Хагге. – Он бросил быстрый взгляд на Польгару, затем снова повернулся к постели. – У тебя был всего лишь легкий обморок, – произнес он преувеличенно небрежным тоном. – Как ты себя чувствуешь?
– Все в порядке, мой дорогой, но сейчас мне бы хотелось поспать. – И глаза ее закрылись. Затем она снова приоткрыла их и произнесла сонным голосом: – Гарион, что такое со свечой?
Он нежно поцеловал ее в щеку.
– Об этом не волнуйся, дорогая, – сказал он ей, но она уже спала крепким спокойным сном.
Было далеко за полночь, когда Гариона разбудил легкий стук в дверь.
– Кто там? – спросил он, садясь в постели.
– Посланник императора, ваше величество, – ответил голос за дверью. – Он дал мне поручение просить вас оказать любезность и составить ему компанию.
– Сейчас? Посреди ночи?
– Таково поручение императора, ваше величество.
– Хорошо, – сказал Гарион, откидывая одеяло и спустив ноги, – его ступни ощутили холодный пол. – Подождите минутку, я должен одеться.
– Конечно, ваше величество.
Бормоча себе под нос, Гарион стал натягивать одежду в тусклом свете горевшего в углу светильника. Одевшись, он плеснул в лицо холодной воды и провел пятерней по волосам, пытаясь более или менее привести их в порядок. Уже собираясь уходить, он вспомнил про свой меч и, просунув голову и руку в ремень, привязанный к ножнам, подвинул железную рукоять к левому боку. Затем открыл дверь.
– Все в порядке, – сказал он посланнику, – пошли.
В кабинете Каль Закета стояли полки с книгами, несколько обтянутых кожей стульев, большой полированный стол. В очаге потрескивали торящие поленья. Император, все еще одетый в простую полотняную мантию, сидел за столом и при свете масляной лампы перебирал кучку пергаментных рукописей.
– Вы хотели меня видеть, Закет? – спросил Гарион, войдя в комнату.
– Ах да, Бельгарион, – сказал Закет, откладывая пергаменты. – Хорошо, что вы пришли. Насколько я понимаю, ваша жена поправляется.
Гарион кивнул.
– Спасибо, что прислали Андель. Она нам очень помогла.
– Рад был помочь, Бельгарион. – Закет протянул руку к лампе и прикрутил фитиль – в углах комнаты стало темно. – Я подумал: не побеседовать ли нам немного, – сказал он.
– Вам не кажется, что уже несколько поздно?
– Я не так много сплю, Бельгарион. На сон уходит треть жизни. День наполнен ярким светом и отвлекает от дел; ночь темна и спокойна и позволяет лучше сосредоточиться. Пожалуйста, садитесь.