Повелитель демонов из Каранды
Шрифт:
После ужина Дарник и Тоф вышли из рощицы осмотреться и вернулись с мрачными лицами.
– Боюсь, что мы вступаем в полосу непогоды, – сообщил кузнец. – Она просто носится в воздухе.
– Терпеть не могу ездить верхом в дождь, – пожаловался Шелк.
– Как и большинство людей, принц Хелдар, – ответил Фельдегаст. – Но в плохую погоду, как правило, сидят дома; а если этот голодный путешественник, которого мы встретили днем, сказал нам правду, то не очень-то нам нужно встречаться с той публикой, что разъезжает по Венне в хорошую погоду.
– Он
– Чандимы – это орден гролимской церкви, – ответил ему Бельгарат. – Когда Торак построил Хтол-Мишрак, он обратил некоторых гролимов в сторожевых псов. После Во-Мимбра, когда Торак был погружен в сон, Урвон снова превратил половину из них в людей. Те, кто обрел человеческий облик, обладают волшебной силой и могут общаться с теми, кто остался псами. Они тесно связаны друг с другом – как стая диких собак – и фанатично преданы Урвону.
– На них-то главным образом и держится власть Урвона, – добавил Фельдегаст. – Их привычное занятие – плести заговоры друг против друга и тех, кто ими повелевает. Но чандимы Урвона уже пять веков поддерживают согласие среди маллорейских гролимов.
– А церковная гвардия? – спросил Сади. – В ней – чандимы или тоже гролимы?
– По-разному, – ответил Бельгарат. – Среди них, конечно, есть гролимы, но большинство – маллорейские ангараканцы. Их набрали еще до Во-Мимбра как телохранителей Торака.
– Зачем богу понадобились телохранители?
– Я сам этого никогда не мог понять, – признался старик. – Но как бы там ни было, они остались и после Во-Мимбра – и новые, и ветераны, получившие раны в боях, и отосланные домой. Урвон убедил их, что выступает от лица Торака, и теперь они к его услугам. Потом набрали еще молодых ангараканцев, чтобы восполнить пробелы в рядах. Сначала они лишь охраняли храм, но когда у Урвона возникли трудности с императорами из Мал-Зэта, он решил, что ему необходима поддержка, и сформировал из них армию.
– Хорошо придумано, – заметил Фельдегаст. – Среди чандимов Урвон имеет колдунов, которые держат гролимов в повиновении, а церковные гвардейцы стали силой, способной подавлять возможные протесты простого народа.
– Эти гвардейцы, значит, просто солдаты? – спросил Дарник.
– Не совсем. Скорее рыцари, – ответил Бельгарат. – Правда, они далеко не так великолепны. У них, конечно, есть и копья, и шлемы, и щиты, но полагаются они на кольчугу. Одна беда – глупы, как арендийцы. У тех, кто носит стальные доспехи, в голове бывает совершенно пусто – это уж во всем мире так.
Бельгарат оглядел Гариона с головы до ног.
– Ты в хорошей форме? – спросил он.
– Не сказал бы, а что?
– Нам, очевидно, предстоит столкновение с гвардейцами, а не с чандимами. Но если для борьбы с ними мы используем наши умственные способности, то шум будет такой, что чандимы налетят, как мошкара на огонь.
Гарион удивленно смотрел на деда.
– Ты шутишь! Я же не Мандореллен!
– Да, ума у тебя побольше, чем у него.
– Я не допущу, чтобы при мне оскорбляли моего рыцаря! – горячо воскликнула Сенедра.
– Сенедра, – рассеянно бросил Бельгарат, – замолчи.
– Замолчать?!!
– Ты слышала, что я сказал. – Он так грозно поглядел на нее, что она отступила и спряталась за спину Польгары. – Понимаешь, Гарион, – продолжал старик, – Мандореллен тебя кое-чему научил, и у тебя есть опыт, которого нет у него.
– А доспехи?
– У тебя есть кольчуга.
– Но нет ни шлема, ни щита.
– Я мог бы тебе помочь, Гарион, – предложил Дарник. – У тебя найдется какой-нибудь старый котел, Пол? – спросил он.
– Какого размера?
– Такого, чтобы Гарион мог надеть его на голову.
– Ну это уж слишком! – воскликнул Гарион. – Я не собираюсь напяливать на себя кастрюлю вместо шлема. Я делал это, только когда был мальчишкой.
– Я немного изменю ее форму, – заверил его Дарник. – А из крышки сделаю отличный щит.
Гарион, ворча, ушел прочь.
Бархотка, прищурившись, поглядела на Фельдегаста. Ямочки исчезли с ее щечек.
– Скажите-ка, господин жонглер, – начала она, – почему это странствующему комедианту, который зарабатывает своими выступлениями в придорожных тавернах гроши, так много известно о жизни маллорейских гролимов.
– Я вовсе не так глуп, как это может показаться, госпожа моя, – ответил он. – У меня есть глаза и уши, и я знаю, как ими пользоваться.
– Ты неплохо ушел от ответа, – похвалил его Бельгарат.
Жонглер самодовольно ухмыльнулся.
– Я и сам так думаю. Ну да ладно, – продолжал он уже серьезно, – как говорит мой старый друг, если пойдет дождь, мы вряд ли встретимся с чандимами, потому что в плохую погоду псы обычно сидят в конуре. Скорее всего нам повстречаются церковные гвардейцы, потому что рыцарь, будь то арендиец или маллореец, не обращает внимания на дождь, барабанящий по его доспехам. Без сомнения, у нашего короля хватит сил сражаться с любым гвардейцем, но может случиться, что нам попадется не один воин, а целый отряд. Если произойдет такая встреча, помните: когда рыцарь разгонится, ему очень трудно свернуть с пути и изменить направление. Шага в сторону и легкого щелчка по затылку достаточно, чтобы выбить его из седла, а человек в доспехах, если его сбили с лошади, – это все равно что лежащая кверху лапами черепаха.
– Я догадываюсь, ты ведь не раз это проделывал? – тихо спросил Сади.
– Я не всегда был во всем согласен с церковными гвардейцами, – признался Фельдегаст, – и все же я жив и здоров и имею возможность с вами о них беседовать.
Дарник взял у Польгары чугунный котел и сунул его в огонь. Через некоторое время, когда котел раскалился докрасна, Дарник вытащил его из огня толстой палкой, положил на круглый камень лезвие сломанного ножа, а на него – котел. Затем он поднял топор, осмотрел его и занес древко над котелком.