Повелитель книг

Одом Мэл

— А книга?

— Никто ничего не знает. Когда мы вчера вернулись с новостями, капитан послал Медгара с Торионом понаблюдать за «Мясной мухой»…

— «Мясной мухой»?

Молодой матрос кивнул в сторону уходящего корабля.

— Это их посудина так называется. Подходящее имечко, скажу тебе, — от него мертвечиной несет.

— И куда она собралась?

— Неизвестно. Медгар думает, ее команда тоже не знает, а то гоблины бы непременно все разболтали. Он по тавернам их разговоры подслушивал. — Рейшо глянул на двеллера. — Гоблинские капитаны зачастую

никого не посвящают в свои планы.

Джага охватила тоска; он чувствовал, что подвел Великого магистра Фонарщика.

— Они уйдут с книгой…

— Нет. — Матрос невесело ухмыльнулся. — Не уйдут они, книгочей. Капитан Аттикус просто дает им время отойти подальше, прежде чем мы с ними разберемся. «Ветрогон» может набрать такую скорость, какая этому свинскому кораблю и не снилась. — Он посмотрел на солнце и прищурился. — Скоро двинемся за ними.

— Мы пойдем за «Мясной мухой»? — От такой возможности у двеллера закружилась голова. Ему приходилось в прошлом участвовать в абордажных боях, видеть, как по палубе текла кровь, и слышать звон стали и крики раненых и умирающих, но с тех пор прошло много лет. Повторения тех впечатлений ему вовсе не хотелось.

— Ага. И скоро поймаем эту «муху», вот увидишь.

— А волшебник?

— Маги тоже люди. — Рейшо сплюнул в воду. — Некоторых из них сложнее прикончить, чем других, но все они смертны. — Он подмигнул приятелю. — Если б они не боялись умереть, то не прятались бы в замках да пещерах. Нет, злые волшебники не живут среди других, потому как боятся, что незаметно получат ножом в спину. Это их хоть как-то останавливает.

В животе у Джага заныло от тревоги, и его начало мутить. Он был уверен, что прошлой ночью им едва удалось уйти от смерти, и слова молодого матроса заставляли его бояться за друга. От стычек с магами добра было ждать нечего.

6. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

На закате, через несколько часов после выхода «Мясной мухи» в море, капитан Аттикус созвал у себя в каюте совещание. Кроме него там были квартирмейстер Люциус, немолодой спокойный человек, и первый помощник Навин, всего на несколько лет старше Рейшо, отличавшийся веселым непредсказуемым нравом.

Джаг и молодой матрос там тоже присутствовали. Настроен капитан был крайне серьезно.

— Скоро будем поднимать якорь, а с вечерним приливом выйдем в море. Проверьте, чтобы матросы хорошенько подкрепились и потеплее одевались, выходя на палубу.

— Будет исполнено, капитан, — в один голос сказали Люциус и Навин.

Капитан Аттикус повернулся к своему помощнику.

— Навин, первая вахта твоя. Сменяй людей почаще — пусть все как следует отдохнут и будут наготове.

— Так точно, капитан, — ответил Навин, лениво теребя висевшую на боку саблю. Шрамы на лице придавали этому человеку воинственный вид, но по одним только шрамам было не сказать, побеждал он в боях, в которых участвовал, или проигрывал.

— И напомни им, что они нанимались на корабль, чтобы любую работу выполнять, в том числе брать гоблинов на абордаж.

— Я

так и сделаю, капитан, — кивнул его первый помощник. — Но особо им напоминать не придется. Мы уже в стычках бывали, капитан, и все знают, что и снова придется. Вот увидите, никто во время абордажа отсиживаться за спинами товарищей не станет.

— Ну смотри мне, Навин, — сурово произнес Аттикус. — И еще скажи нашим ребятам, что я ими горжусь.

Джаг по очереди обводил взглядом собравшихся, запоминая их, чтобы потом, когда найдется минутка, нарисовать эту сцену у себя в дневнике. И как это они могли так легко говорить о том, чтобы идти на возможную смерть?

Сколько бы двеллер ни читал трактатов и биографий, повествующих о войне и битвах, он все никак не мог понять, зачем воины, особенно люди, искали насилия. С гоблинами-то таких вопросов не возникало — эти твари даже среди своих соплеменников иначе вести себя не умели.

— Люциус, примешь следующую вахту, — продолжал капитан Аттикус. Он повернулся к стене и проделал какие-то манипуляции, в результате которых открылась дверца небольшого потайного сейфа. Он достал из него цилиндрический футляр и вытащил оттуда карты этого района. Такими картами снабжали только те суда, которые выходили в море на защиту Рассветных Пустошей и Хранилища Всех Известных Знаний.

Джагу приходилось рисовать карты во время своей работы в Библиотеке. Великий магистр Фонарщик настаивал на том, чтобы все библиотекари хорошо знали картографию.

Аттикус, перебрав карты, развернул одну из них на столе. Бумага была толстая и гибкая как ткань, специальным образом приготовленная в подвалах Хранилища Всех Известных Знаний, а чернила на ней сохраняли тот же цвет и густоту, что и в тот день, когда их впервые нанесли. Состав для изготовления бумаги был позаимствован из книг в Библиотеке — эту информацию одной из первых стремились выудить из беспорядочной груды спасенных книг, которые на кораблях свозили в Рассветные Пустоши.

Люциус взял небольшой фонарь и поднял его у них над головами, чтобы свет лучше падал на карту.

— Пока что предположим, что «Мясная муха» пошла на юг, — сказал капитан Аттикус. — Если через два дня мы их не нагоним, тогда повернем на север.

— Не такой уж это север, — пробормотал Люциус. — Просто похолоднее и места еще более унылые. Не знаю, зачем бы им туда тащиться.

— Согласен. — Аттикус посмотрел карту. — Но мы все же так и не узнали, зачем «Мясная муха» и ее капитан появились в этих водах.

— И волшебник. — Когда все посмотрели на него, двеллер понял, что произнес эти слова вслух, и покраснел от смущения.

— Я не забыл про волшебника, библиотекарь Джаг, — спокойно сказал капитан. — Если бы данные мне приказы не гласили, что крайне важно заполучить книгу, я бы не поспешил в погоню за волшебником. Я не очень-то жалую магию и тех, кто ее практикует, — да и ни один моряк не любит.

— Маг этот не так уж силен, — вставил Рейшо. — В стычке его хватило только на один огненный шар.