Повелитель книг

Одом Мэл

Преисполнившись надлежащей решимости, гоблины снова вернулись на свои места.

Боевой же настрой команды «Ветрогона» это зрелище несколько ослабило; лучники заколебались, и Джаг заметил на лицах людей ошеломление и испуг. Никто — ни человек, ни эльф, ни гном, ни гоблин — не желал ссориться с всесильными магами. Почти все, кто осмеливался вставать у них, на пути или вызывал их гнев, погибали.

Или доживали остаток жизни жабами, подумал двеллер . Про волшебника Крафа, близкого друга Великого магистра, говорили, что он сильно увеличил кое-где поголовье

жаб — там, где его разозлили или где он нашел наглецов, осмелившихся мешать его планам.

— Крюки — на абордаж! — скомандовал капитан Аттикус.

Матросы, державшие крюки, немедленно выполнили его приказание.

Джаг видел, как крюки перелетели через борт гоблин-ского корабля и все, кроме одного, упали на палубу — последний же вонзился в плечо гоблина. Их острия процарапали глубокие шрамы на деревянной палубе, когда матросы потянули цепи на себя. Крюк, упавший на гоблина, впился в его тело, и он завизжал, насаженный на острие.

— Уберите крюки! — крикнул Эртономус Дрон. — Не пускайте их на корабль! — Волшебник шагал взад-вперед по палубе, следя за стаей воющих гоблинов.

— Абордажная команда, вперед! — крикнул в свою очередь Аттикус.

Дюжина моряков из абордажной команды, расположившихся на гиках, поджидала момента, когда два корабля сойдутся как можно ближе. И когда это произошло, прыгнули через два десятка футов открытой воды, оказавшись кто на вантах, а кто и на верхней палубе гоблинского корабля.

Гоблинские лучники развернулись, чтобы встретить первую волну наступления, но при этом стали удобной целью для лучников «Ветрогона». Стрелы ударили в них, и гоблины один за другим начали валиться на палубу.

В этот момент два судна сшиблись корпусами с таким грохотом, что Джаг готов был поклясться, что борта обоих вот-вот треснут.

Один из крюков высвободился, прорвавшись сквозь ослабевший участок перил, который треснул как сухая ветка. Гоблин, раненный крюком, слабо дергался, но сдвинуться с места не мог. Но когда тело его наконец обмякло, крюк не сумел больше ни за что зацепиться и сорвал гоблина за борт. Десять остальных крюков удержались, связывая судьбы «Мясной мухи» и «Ветрогона».

— Вперед! На абордаж! — рявкнул капитан Аттикус.

Между двумя экипажами завязался жестокий бой, и сабли мгновенно окрасились алым.

Высоко над палубой матросы в такелаже гоблинско-го корабля работали острыми ножами, перерезая ванты, шкоты и фалы и роняя огромные паруса на палубу и на гоблинский экипаж. Даже если абордаж не увенчается успехом, без серьезной починки «Мясная муха» от «Ветрогона» не уйдет. Скорее всего, гоблины даже не умели чинить оснастку, находясь в море, так что они так или иначе остались на милость надвигавшегося шторма.

Рейшо бросил лук и колчан и достал свою саблю. Судя по тревоге и раздражению на лице молодого матроса, ему нестерпимо хотелось быть среди абордажной команды.

— Пошли, книгочей! — сказал он с ухмылкой, повернувшись к двеллеру. — Разве ты не хочешь стать героем?

Совершенно не хочу, подумал Джаг. Большинство героев

довольно быстро превращались в мертвых героев, и умирали они нелегкой смертью. Он это узнал из чтения исторических хроник. Книги из крыла Хральбом-ма, которые так любил Великий магистр Фонарщик, обычно обещали героям более счастливый конец.

И все же двеллер нашел в себе силы перебороть страх, сосредоточившись на книге, находящейся на борту гоблинской шхуны. Он пересек качающуюся палубу и встал за спиной своего друга. Действовать следовало не медля — как раз в этот момент с ними поравнялась вторая волна шедших на абордаж пиратов.

Рейшо без колебаний метнулся к перилам и, ловко уцепившись за линь, с устрашающим криком прыгнул на палубу гоблинского корабля.

Джаг забрался на верхний край борта куда осторожнее; он не был уверен, сможет ли допрыгнуть до «Мясной мухи». Он закачался вместе с «Ветрогоном», удерживая равновесие лишь благодаря врожденным инстинктам двеллера.

Молодой матрос, ловко приземлившись, немедленно вступил в бой с тремя гоблинами: в правой руке — сабля, а в левой — длинный нож. Быстрым движением Рейшо распорол брюхо одному из них и парировал ножом сильный удар второго, направленный ему в грудь, отведя саблю гоблина в сторону палубы, где ее клинок вырвал кусок дерева, после чего нанес саблей еще один удар, отрубив голову третьему гоблину. Прежде чем незадачливый противник сумел высвободить свою саблю из-под ножа молодого матроса, тот вонзил клинок ему в горло, и гоблин замертво рухнул на скользкую от потоков крови палубу «Мясной мухи».

— Джаг! — окликнул Рейшо, оглядываясь через плечо.

8. СМЕРТЬ В МОРСКОЙ ПУЧИНЕ

Джаг знал, что надо спешить, иначе его другу придется стоять на открытом месте под прицелом гоблин-ских лучников. Он ступил на ближайшую цепь с крюком и, босыми подошвами ощущая грубые звенья, пробежал по ней и спрыгнул на палубу гоблинского судна.

По цепи он двигался довольно уверенно, но на качающейся палубе «Мясной мухи» сохранять изящество было гораздо сложнее. Она пошла вверх, как раз когда он спрыгивал, так что двеллер не смог удержать равновесие и растянулся во весь рост.

Да, совсем не геройский выход, подумал он. Но сожалеть об этом Джагу пришлось недолго; перевернувшись, он обнаружил, что над ним, лежащим на спине, склоняется ухмыляющийся гоблин.

— Ишь ты, половинчик, как далеко приперся помирать, — издевательски усмехнувшись, протянул он и замахнулся саблей, которую держал обеими руками.

Джаг попытался вскочить на ноги, но палуба была скользкой от крови. Ноги его разъехались, и он сразу снова упал.

Внезапно клинок гоблина задержала другая сабля, скользнувшая под него. Двеллер был уверен, что гоблин все-таки разрубит ему череп, потому что лезвия сабли было недостаточно, чтобы остановить силу замаха. Но сабля двинулась дальше, сначала задев рукоять клинка гоблина, а потом врезавшись закругленным концом в палубу с другой стороны от Джага.