Повелитель морей
Шрифт:
– У меня много знакомых лётчиков, научили. Я с трудом могу сказать где нос и где хвост у самолёта, но пилотировать научился. Например, опаздывая, я сюда сам прилетел, сидя за штурвалом. На биплане. Нашёл вас, покрутился над расположением дивизии и сел на лугу. А лётчик, что во второй кабине сидел, дальше полетел, а я к штабу направился. Едва успел.
– А как узнал, что это нужная часть? Кто сообщил?
– сразу насторожился тот.
– Никто, искал и нашёл. Вижу начштаба дивизии вышел на самолёт посмотреть, значит нашёл.
– Был биплан, - подтвердил комдив.
– Товарищ полковник, мне нужно отдельно поговорить с бойцом, - твёрдо сказал тот.
– Тут скрываются крупные
– Потом поговорите. Показывай, боец, что с танком.
– Да всё с ним в порядке, боекомплект полный, баки тоже, хоть сейчас в бой. Ну как экипаж будет. Сейчас отгоню его обратно, и дальше спать пойду.
– Никаких отогнать. Укройте машину в лесу. Приказ выдвигаться может поступить в любой момент.
– Есть, - козырнул я.
Командиры, что уже облазили весь танк, всем любопытно посмотреть, как горох с него посыпались, кроме троих что посмелее, оставшиеся стоять на корме. Я через кормовой башенный люк забрался в башню, и там до места механика-водителя. После этого поворачивая технику, хм, а ведь следы от него с воздуха хорошо заметны должны быть, и загнал задом в лес, не так и далеко от палаток штаба, заглушив двигатель. Как-то резко наступила оглушительная тишина, и только чуть позже стали доносится команды, и другие шумы природы. Человеческие голоса я к ним тоже отношу. Выбравшись из бронемашины, шлемофон я оставил внутри, все вещи и снаряжение пока убрал в Хранилище, а вот винтовку прихватил. Ключ от танка забрал, заперев его. У танка выставили часового, а мне отрядили место у танка, покидать его надолго мне было запрещено. Я только у кормы решил подремать, как меня снова подняли. Особист обо мне не забыл и вызвал на разговор. Чуть в стороне от других палаток стояла его, причём довольно большая, на взвод. Охранял палатку не обычный Ваня-пехотинец, а боец, опытный, видно, что не раз в переделках бывал, взгляд выдавал. Карабин в руках ухожен. Видимо из личной гвардии Особого отдела. Посыльный передал меня этому бойцу, и тот забрав мою винтовку, убрав её в стойку, завёл в палатку, да и сам следом зашёл, закинув карабин за спину.
В палатке стоял стол, довольно аккуратно сколоченной из снарядных ящиков, перед ним табуретка, видимо для меня, за столом сидел комиссар-особист, что буравил меня взглядом.
– Садись, - приказал тот.
Когда я устроился на табуретке, обычная такая, как будто из какого деревенского дома забрали, не новая, то услышал следующие вопросы:
– А теперь погорим. Из какой части этот лётчик? Его данные? Номер самолёта? Кто ещё участвует в таком нецелевом использовании техники? Из какой части танк? Кто командир? Имена экипажа.
– Лётчика не знаю, смотрю стоит самолёт на поле, подхожу, говорю, парень подвези, мне под Смоленск нужно. А тот отвечает, да не проблема, сам туда лечу. Так и добрался.
Удар в ухо оглушительным был, хорошо постеленный удар у бойца, он у меня за спиной стоял.
– Я повторяю вопрос…
Справившись с болью и убрав Исцелением последствия удара, я негромко сказал бойцу:
– Ещё раз ударишь, я тебя сука прибью, и мне пох что ты приказы выполняешь. А ты майор, свои вопросы в задницу засунь, нашёл тоже рассказ…
Повторный удар в тоже ухо, чуть не выбил меня из сознания, но среагировал я быстро, коснулся бойца и отправил в Хранилище. Потом с гадёнышем разберусь. Поддельный комиссар резко за кобуру схватился, довольно ловко извлекая оружие, но мой прыжок был быстрее. Отправил следом за подчинённым. После этого оправив форму и изобразив что тут шла драка, бросил на пол пуговицу с немецким орлом и с вырванными нитками. Проверил всё ли лежит как надо, я спокойно покинул палатку, и забрав из стойки свою
Проснулся от удара по ноге. Охрану через Взор я ставить не стал, много кто тут бродит, вот и меня разбудили. Был сержант, помдежурного из штаба дивизии, принёс мне котелок с кашей, ужин. Часовой у танка другой, сменился видимо. А пока я насыщался, неплохая, масла не пожалели, тот сказал, что пропал особист. Похоже похитили, паника стоит, уже приехали особисты из штаба армии, всё осматривают. Вроде немцы проникли в лагерь.
Паника стоит серьёзная, проверили посты, сейчас всё осматривают. Получается немцы завладели важными пленным, и знаю о резервах. Это очень плохо. Но что я был у особиста последним, выяснили быстро, свидетели были, так что вызвали. Опрашивали меня не долго, да, сказал что вопросы были по тому как догнал дивизию, ответил что нашёл самолёт, который летел в эту сторону и лётчик меня подкинул. Фамилию не знаю, часть тем более. Он на дороге в моторе копался. Видимо на вынужденную сел. После этого был отпущен, ничего и никого не видел. Однако работали профи, когда начало темнеть, поняли, что в палатке проведена имитация, остался один подозреваемый - я. Ко мне направили посыльного, начали готовить группу захвата, но я остался сидеть у танка, четыре голема уже в танке, проникли через нижний эвакуационный люк, так что у меня была подстраховка. Я так и сказал посыльному, а особисты специально, чтобы я не встревожился, послали его. Так вот, я ему сказал:
– Пригласи сюда старшего товарища из Особого отдела.
Тот потоптался, и развернувшись, пошёл обратно. Загоняли бедного парнишку, ему ведь лет восемнадцать, из призванных призывников Подмосковья. Сам я у правого борта сидел, со стороны штабных палаток. До ближайших метров пятьдесят всего. Боец передал то что я сказал, да, я снова беззастенчиво подслушивал, часть особистов, из следователей, возмутились наглости рядового бойца, гонять целого старшего майора, именно он был старшим в следственной группе, но тот одним движением заткнул всех, и велев его прикрыть, направился ко мне. Когда тот начал подходить, башня танка стронулась с места и под жужжание электропривода чуть повернулась, намёк был понятен, тот замертвел лицом, и подошёл. Я уже постелил рядом шинель, сам я себе охапку сена принёс и застелил её плащ-палаткой, так мягче было, ну и резал помидорку, угостив половинкой майора, не забыв солью посыпать.
– Угощайтесь.
Тот кочевряжиться не стал, в два приёма довольно большая половинка исчезла. Вытерев губы, тот посмотрел, как я аккуратно ем свою, аккуратность нужна если не хочешь испачкать, как тот мою шинель закапал, и прямо спросил:
– Где Кузнецов и Слепков?
– Понятия не имею кто это.
– Начальник Особого отдела дивизии и его подчиненный.
– А. Они не представились.
– И где они?
– Я попросил знакомых присмотреть за ними. Эти невежливые люди, пытались меня избить. Красноармеец бил, а майор приказывал. Я всегда. Повторяю, я всегда лишаю жизни тех, кто на меня нападает, и не делаю разницы если они одеты во вражеский мундир или в советский. Напав на меня, они подписали себе смертный приговор. Вот как эти немцы.
Ну и протянул ему газету с моим фото в окружении трупов немцев. Майор, изучив их, мельком глянул на меня, и положил заметку между нами. После некоторого раздумья, тот сказал:
– Вернёшь их?
– Как удавлю по тихому, так и верну. Похороните по-человечески.
– Они выполняли свою работу.
– Так выполняйте, я вам чем мешаю? Какое я имею отношении к их работе? Полезли ко мне сами, никто их не подталкивал. Сами и виноваты. Вы же в розетку пальцы не суёте, знаете, что ударит, а зачем суёте? И эти сунули.