Повелитель морей
Шрифт:
Пока наступление остановилось, обе стороны вели перегруппировку сил, подходило пополнение, боеприпасы подносились, уносили раненых и убитых. Я уже хотел было вернутся, как отметил что по следам танка, их видно, если знать что искать, идёт группа командиров. Одного капитана узнал, из штаба дивизии, плюс отделение бойцов комендантского взвода, в городе на освобождённых территориях ещё постреливали одиночные немцы. Вот двое других в форме политсостава мне были незнакомы. И нет, это не арест за расстрелянных немецких лётчиков, как можно было подумать. По фотоаппарату и блокнотам в планшетках ясно что братия пишущая, военные корреспонденты. Ясно, я у бойцов и командиров выступал чуть ли не как основная пробивная сила. Хотя почему чуть? Так и было. Сразу где наступление вставало, вызывали меня, расчищая проезд, и я сносил оборону немцев, ну и двигался дальше. Проблема в том, что не везде моя машина могла проехать. Ну и насчёт основного оружия, для города оно было несколько… крупновато. Некоторые дома складывались, или разваливались. Правда, это никого не волновало, немцы уничтожены, можно дальше идти. Похоже о моём танке хотят заметку напасть. Быстро отряхнувшись от пыли, я отстегнул командирский ремень, убрав пока его, накинул немецкую сбрую, с подсумками для магазинов к «МП», автомат на боку, на ремне кобура с пистолетом. Вид я теперь имел бравый и боевой. Вот танк…
Встретил я гостей на подходе, познакомились, товарищи действительно из газеты. Из «Красной Звезды». Между прочим, известная и уважаемая армейская газета. Сообщив что остальные танкисты из моего экипажа ушли на кухню, я тут за машиной присматриваю, дал себя сфотографировать. Сбоку стоял, положив руку на ствол орудия, где облупившаяся краска уже давно отлетела. На башне можно рассмотреть контур красной звезды. Вот так меня улыбающегося и сфотографировали, опросили, взяв интервью, после этого те направились обратно. Лишь командир спросил, когда закончится пополнение боекомплекта. Ответил, что уже всё пополнено, жду, когда экипаж вернётся, тогда и выдвинемся. А тут как раз новый налёт, за чем я наблюдал с интересом. Капитан, что и привёл корреспондентов, бросился к танку, крича, чтобы я открыл огонь. То, что пулемёт в порядке и снаряжён, на нём не пылинки, тот видел. Я лишь отрицательно покачал головой, сообщая:
– Не могу, политуправление запретило мне стрелять по немецким лётчикам. А в самолётах сидят эти лётчики. Если хотите, пожалуйста.
Я отошёл, давая ему доступ к пулемёту, тот лишь злобно выругался и встав к оружию начал вести огонь. Видимо о «ДШК» тот лишь слышал, выдал длинную очередь на всю ленту и запорол ствол. Конец машинке. Об этом я ему и сообщил.
Остановить немцев капитан не смог, но те заметили обстрел и прекратили штурмовку, отлетев. В принципе, груз те скинули на наших, да и на свою пехоту тоже, так что потянули к своим. Капитан матюгаясь покинул танк и нагнав корреспондентов, что нас фотографировали, увёл их, я вывел из провала подвала големов, что заняли машину, один из них быстро сменил ствол пулемёта, выкинув его, на запасной. Сам механизм в порядке был. Так танк урча движком, еле завели, да и сам двигатель что-то сбоить начал, а ведь воздушный фильтр поменяли, так и покатили обратно. С тем немецким складом боеприпасов бои стали идти ожесточённее. К своему оружию боеприпасов уже не хватало, но многие бойцы перешли на немецкое вооружение, на сегодня точно хватит, что завтра будет, увидим, так что получая боеприпасы вели прицельный или беспокоящий огонь. Иногда заградительный, когда немцы атакуя пытались вернуть свои потерянные позиции. Три батальонных миномёта смогли освоить, найдя трёх миномётчиков, те с составили расчёты из добровольцев. Пока били по огневым точкам противника, не особо получалось, но опыт постепенно рос, и цели мины почти накрывали. Особенно хорошо пошли ротные миномёты, из этих небольших миномётов можно стрелять через окна из помещения, что бойцы и делали. Вскоре стало известно о двух парнях, которые настолько их освоили, что первым выстрелом затыкали немецкие пулемёты или закидывали мины в окна домов где засели немцы. Им приносили мины к миномётам в первую очередь. Я подсмотрел за их работой, парни уникумы, хотя сегодня эти миномёты впервые увидели. Именно в такой момент я и подкатил к штабу дивизии. Покинув бронемашину, пригибаясь, артиллерия работала, и спустился в подвал. Тут шла боевая работа, к слову, это новое место штаба, он приблизился к передовой, ну и найдя комдива, обратился к нему.
– Чего тебе?
– недовольно повернулся тот ко мне.
– Танк в порядке?
Только что наши два дома потеряли, бойцов выбили, вот тот и кричал в трубку телефона что комбата под суд отдаст если оба дома не вернёт. А желательно ещё и у немцев парочку отобрать. Дивизия перегруппировавшись готовилась дальше освобождать этот район. Соседи по флангам тоже что-то готовили, но я бы на них не надеялся, потери у них большие. Наступать нечем и некем. Тут как раз тот капитан спустился в подвал, да и корреспонденты были с ним. Я же доложился что танк в порядке, экипаж готов к бою, но есть предложение.
– Говори, - велел комдив.
– Немецкая артиллерия. Со мной на связь вышли знакомые разведчики, они вроде армейского уровня. Говорят, могут корректировать огонь. А моя гаубица в танке вполне накрывает тот район. Прошу разрешения поработать по артиллерии противника. Там у города шестнадцать крупнокалиберных батарей у немцев. Хочу их все прочесать.
Тут снова грохнуло снаружи и сверху посыпался мусор. Как бы вторя моим словам.
– Да, артиллерия нам дышать не даёт. Добро, действуй. Даю час на это, после снова присоединишься к тактическим группам. С танком оказалось куда легче и быстрее отбивать дома и освобождать район, пушки такого не дают, да и немцы выбивают расчёты как не прячься за щитом. Надеюсь выполнить поставленную задачу до наступления темноты.
– Разрешите идти?
– кинул я руку к виску.
– Идите.
Я направился к выходу, а тот капитан, подскочив комдиву, что-то зашептал ему, тыча в меня пальцем. Комдив почти сразу рявкнул в мою сторону.
– Туманов! А ну стоять! Вернитесь.
Подбежав, я вопросительно посмотрел на него.
– Товарищ боец, потрудитесь объяснить почему вы отказываетесь вести огонь по самолётам противника?
– Согласно письменного приказа товарищей из политуправления, - доставая из кармана приказ, пояснил я.
– Согласно их мнению, в кабинах сидят живые лётчики, будущие военнопленные, а военнопленных убивать нельзя, это бесчеловечно.
Тот изучив приказ, со злостью смял его, но тут же выправил и велел мне:
– Может сбивать немцев, я вам лично разрешаю.
– Письменный приказ, пожалуйста.
Приказ мне быстро оформили, штаб всё же, а когда я выходил, комдив передал тот приказ от политруков главному особисту, чтобы разобрался и вставил фитиля этим двум придуркам. Оба политура тут же находились, и задрожали, струхнули изрядно. Ситуация там конечно интересна, но по мне так правильная, нечего лезть в те дела в которых не разбираешься. А снаружи как раз снова штурмовики появились, девять единиц. Я бросился к танку и открыл огонь. Сходу сбил троих, остальные ушли, пусть ещё трое и с дымами. Пять лётчиков в этот раз было, всех в воздухе расстрелял, ветер их на немецкую территорию унёс, и никто ничего не сказал, авиация тут с утра уже у всех в печёнках сидела. А чуть позже обо мне пошёл слух, что я так немецких
В общем, я пока собирал данные по стволам, решил с крупнокалиберных начать, их тут не так и много, шестнадцать пока, всё также, вот средних стволов, уже больше, батарей за двадцать наберётся. По моим исчислениям, двадцать восемь. Из всего этого примерно треть работает по нашему району, остальное по другим заявкам. Город большой. Миномётов под две сотни. Что ж, начинаем работать, десять выстрелов с одного места и меняем позицию. Не то чтобы я боялся, что меня засекут, просто на всякий случай, да и дань привычки. Наконец определившись с одной батареей, там как раз залп дали, кстати, в батарее пять орудий было, и прозвучал грохот первого выстрела. Похоже два орудия стояли рядом, между ними метров десять всего, вот там снаряд и должен лечь. Моя цель не орудия, как ни странно, а расчёты. Таким фугасом шансов у них не будет. Жаль результата не увижу, пойму, что накрыл только если больше стрелять не будут. А выбрал именно эту батарею по той причине, что она с ещё двумя била по нашему госпиталю, иногда были прямые накрытия. У меня Взор уже на два километра девятьсот метров брал, видел где ложатся их снаряды. Разброс у моей короткоствольной гаубицы на большом расстоянии конечно немалый, но и близкие накрытия выводят расчёты и орудия из строя. Вот и решил с этих трёх батарей и начать. Так и работал, вижу снаряды летят, я по ним и бью, откуда те прилетают. Так те три батареи отработал, потратил одиннадцать фугасов. Решил, что хватит, и ещё две заставил замолчать, эти уже по нам работали, когда открыл кормовой люк и выбиравшись на корму, танк в это время ещё раз грохнул, накрывая очередную цель, и подозвал сержанта из комендантского взвода. Он в стороне обходил часовых. Когда тот подбежал, я наклонился и ухватив его за шею, прокричал в ухо:
– Трёх немцев видел. У одного вроде рация, по подвалам переходили. В том провале видел.
Тот кричать не стал, молча кивнул и убежал к своим. Немцев мне Взор показал, и сержант, забрав бойцов, убежал в ту сторону, куда я пальцем тыкал. Эти суки пока до штаба добрались, успели шестерых наших убить, четырёх подносчиков боеприпасов в ножи взяли, санитара, и раненого что самостоятельно шёл в тыл. Я же перестав вести огонь, начал менять позицию, а то увлёкся, и уже два десятка снарядов выпустил с одного места, пора. Несколько позиций благодаря Взору я себе уже подобрал. А пока двигался, бойцы взяли тех немцев, одного убили, двух живыми, командир разведки дивизии приказал, очень свежие языки нужны. Двоих своих потеряли, ещё один ранен ножом. Тёртые волчары, взять их было не просто. Я уже на позиции был, ну и сделав пристрелочный выстрел по одному миномёту, больно уж он нашим мешал, пришлось задрать ствол до предела, но накрыл, после чего продолжил работать по крупным батареям. Всего три фугаса выпустил, и раз, всё, все батареи, включая среднего калибра, перестали вести огонь. Похоже немцы решили, что их видит русский корректировщик, и пока его ищут, батареи спешно перекидывают на запасные позиции. Такой убийственный огонь им явно не понравился. Однако поставленной задачи я не выполнил. О полном накрытии, считай уничтожении, можно говорить только о пяти крупнокалиберных батареях, и об одном батальонном миномёте, вот и весь результат этой контрбатарейной стрельбы. С другой стороны, в городе стало неожиданно тихо, немцы не стреляли, только миномётные мины ещё хлопали, разрываясь, но редко.
Вернувшись к штабу, я доложился что немцам не понравилось, что мы уничтожили пять тяжёлых батарей, разведка это подтверждает, и немцы сейчас перекидывают другие орудия на запасные позиции, как это будет совершенно, разведка снова даст координаты, ну а пока танк свободен, можно использовать при зачистке улиц, так что меня направили к группам прорыва. Наши снова готовились двинуть вперёд и такой фактор как танк играет им на руку. Отбив очередную воздушную атаку, сбил двоих, был только один парашют, причём лётчик делал затяжной прыжок, собираясь открыть купол над домами, похоже немцы отлично осведомлены что их расстреливают с земли, но я не дал. В итоге мёртвое тело рухнуло на крышу одного из домов, уже мёртвое. Ну а пока я зачищал улицы и дома, меня то в одну сторону то в другую на помощь кидали, я подслушивал не только немецкие штабы, но и нашей дивизии. За мной следили, плотно, каждый шаг и действие записывали и отправляли дальше в Особый отдел армии. То, что я якобы накрыл немецкую артиллерию, в это верили, немцы пока не стреляли, но тоже сообщили. Там выслали самолёт, и лётчик, осмотревшись, подтвердил уничтожение батарей, там ещё дымы стояли, видимо какую-то технику зацепил. Эта информация дошла до командира Особого отдела нашей дивизии и тот её обсуждал с подчинёнными, а я подслушал. Причём мои действия вызывали только одобрение, особисты тоже признавали, что без моего танка бы мы задачу не выполнили, и называли меня затычкой в каждой бочке. Там про дыры были, но с бочкой мне больше нравилось. Ну а насчёт уничтожения вражеских лётчиков, решили закрыть глаза, это враг, идёт война. Да, передали в рапорте что мой танк больше тысячи немцев уничтожил. Подтверждено. Сильно занизили, там счёт давно за три тысячи перевалил.