Повелитель мух (сборник)
Шрифт:
– Надо бы карту начертить, – сказал Ральф. – Только вот бумаги у нас нет.
– Можно по коре корябать, – сказал Саймон. – И что-нибудь черное втирать.
И снова обмен торжествующими, сияющими в сумраке взглядами.
– Высший класс!
– Грандиозно!
– Фантастика!
Становиться на голову здесь было неудобно. На сей раз Ральф выразил силу чувств, прикинувшись, будто хочет спихнуть вниз Саймона, и вот уже оба катались в жидкой полутьме веселым клубком.
Когда они отвалились друг от друга, Ральф первый очнулся:
– Ну, надо
Лианы чуть подались от следующего утеса, и разведчики затрусили по тропке. Она выбежала в разреженный лес, и за стволами сквозило раскинувшееся внизу море. Стало солнечно; солнце сушило пот, пропитавший одежду в темной сырой жаре. К вершине теперь вели только голые розовые скалы, и больше не приходилось нырять во тьму. Мальчики пробирались по ущельям и колкой осыпи.
– Осторожно!
В этой части остров протягивал к небесам редкие зубья своего каменного гребня. Они задели зубец, на который оперся Джек, и он вдруг со скрежетом шелохнулся.
– Вперед!
Но вершина недоступна. Перед штурмом ее троим мальчикам надо одолеть препятствие. Этот острый камень размерами не меньше машины.
– Раз-два, взяли!
Ну-ка, навались, ухватись, – раз, дружно, вместе – э-эх!
– Взяли!
Раскачали его, так, так-так-так, раскачали, раскачали, больше, шире, еще, еще, еще, та-ак…
– Взяли!
Камень дрогнул, качнулся, накренился, повременил, решил не возвращаться, двинулся вбок, рухнул, перевернулся и загрохотал вниз, вспарывая лесной покров. Всполошились птицы, эхо, взмыла белая, розовая туча, деревья внизу затряслись, будто перепуганные бешеным чудищем. И все стихло.
– Мощно!
– Как бомба!
– Колосса-а-а!
Целых пять минут они не могли прийти в себя после своей победы. Но наконец сдвинулись с места.
После этого вершину взять уже были пустяки. На последнем подступе Ральф вдруг замер:
– Вот это да!
Мальчики встали на краю воронки на склоне. Она поросла какой-то горной растительностью, синими цветами. Они буйно затопляли воронку и разливались, растекались по лесу. Все пестрело бабочками, они носились, бились, метались.
Сразу за воронкой были розовые глыбы, была вершина, и вот они на нее взобрались.
Они и раньше догадывались, что это остров. Пробираясь среди розовых скал, обложенные морем и сверкающей высью, они каким-то чутьем понимали, что море их окружает повсюду. И все же последние выводы они приберегали до той минуты, когда окажутся наверху и им откроется водная синь по всему кругу горизонта.
Ральф повернулся к друзьям:
– Это наш остров.
Он был похож на корабль, вздыбился с этого края и за их спинами круто обрывался к морю. По бокам – скалы, скаты, верхушки деревьев и кручи, а впереди, вдоль корабля, отлого спускались леса в розовых прошвах – вниз, в густо-зеленые плоские джунгли, вдруг сводившиеся в розовый хвостик. И там уж остров таял в воде, и был еще островок, только скала, как форт, и форт смотрел на них из-за зелени крутым розовым бастионом.
Мальчики оглядели все это, потом перевели взгляд дальше, в море. Они были высоко, и уже наступал вечер; вид уже не размазывался, не заслонялся миражной пленкой.
– Это риф. Коралловый риф. Я картинки такие видел.
Риф окаймлял остров с одного бока и еще загибался и шел примерно в расстоянии мили вдоль того берега, который они уже считали своим. Он был широко набросан по сини, будто великан наклонился с розовым мелком, хотел было обвести остров беглой, летучей чертой, но вдруг задумался да так и не кончил. По эту сторону рифа была переливчатая вода, и все камни и водоросли видны, как в аквариуме; дальше стлалось темное море. Был отлив, от рифа туго и медленно растекались полосы пены, и на минуту им показалось, что корабль ровно движется кормой вперед.
Джек показал вниз:
– Мы во-он там высадились.
За утесами и увалами лес прорезала глубокая рана – там были покалечены стволы, и дальше проехалась широкая борозда, оставив только бахромку пальм у самой лагуны. Там же выдавалась в лагуну площадка, вокруг которой муравьями сновали фигурки.
Ральф, волнообразно помахав рукой, показал путь с того места, где они стояли, вниз, мимо воронки, мимо цветов, и кругом, к той скале, возле которой начиналась просека.
– Так мы быстрей всего назад доберемся.
Блестя глазами, открыв рты, сияя, они смаковали свои хозяйские права. Головы кружила высота, кружила дружба.
– Тут нет ни дыма, ни лодок, – трезво рассудил Ральф, – после проверим точней. Но по-моему, он необитаемый.
– Мы будем добывать себе пищу, – крикнул Джек, – охотиться, ловить… пока нас не подберут.
Саймон переводил глаза с одного на другого, молчал и все кивал, так что металась черная грива. У него горело лицо.
Ральф посмотрел на другой склон, где не было рифа.
– Тут еще круче, – сказал Джек.
Ральф сложил ладони, как бы что-то зачерпывая.
– Там лес… гора его вот так держит.
По всем торцам горы были деревья, цветы и деревья. Вот лес всколыхнулся, забился, загудел. Вздохнули и оттрепетали цветы, и лица мальчиков охладил ветерок.
Ральф раскинул руки:
– Все это наше.
Они захохотали, затопали, еще подразнили гору криками.
– Я есть хочу.
Как только Саймон упомянул о своем голоде, и другие сразу сообразили, что проголодались.
– Ну пошли, – сказал Ральф. – Мы узнали все, что хотели.
Они стали спускаться, нырнули в цветочные заросли, прошли под деревьями. Потом остановились, с любопытством рассматривая кусты вокруг.
Саймон заговорил первым:
– Как свечи. Кусты в свечах. Это такие почки.
Кусты были темные, вечнозеленые, сильно пахли и тянули вверх, к свету, зеленые восковые свечи. Джек ударил по одной свече ножом, и из нее хлынул острый запах.
– Почки как свечи.
– Их не зажигают, – сказал Ральф. – Они только так, похожи на свечи.