Повелитель мух. Бог-скорпион (сборник)
Шрифт:
– Свежесть сверкающей воды, теней и водопадов у высокой темной скалы. Я вижу все словно наяву. Я лежу на небольшом камне. Вокруг вздымаются утесы, подо мной течет река, вода темная, несмотря на солнце. Мелодично и монотонно беседуют два голубя. Острый выступ на камне режет правый бок, но я терпеливо лежу лицом вниз, а моя правая рука медленно, как водяная улитка, скользит по камню. Я ощущаю полноту бытия, глажу и с жадной страстью впитываю жизнь; еще миг – и ликование сердца перерастет в неистовый рывок. Но я укрощаю свою жажду, свое желание – находя гармонию страсти и воли. Мои пальцы бережно касаются ее кожи, как дрейфующие водоросли. Она лежит там в темноте, покачиваясь в воде и перегораживая поток. И вдруг! Трепет двух тел, испуг и насилие – она взлетает в воздух, а я вцепляюсь в нее львиной хваткой. Она здесь, она моя…
Император открыл глаза и посмотрел на Фанокла. Слеза стекла по его щеке на нетронутую рыбу.
– … моя первая форель.
Он схватил кубок, проливая вино на пол, и воодушевленно поднял.
– За скороварку! Лучшее из прометеевых открытий! – Овладев собой, Император тихонько засмеялся. – Как я могу вознаградить тебя?
– Кесарь! – Фанокл сглотнул и невнятно забормотал: – Моя взрывчатка…
– Не считая парового корабля. Оно забавно, но уж слишком дорого нам обошлось. Признаюсь, испытателю во мне были интересны его разрушительные возможности, и все же одного раза довольно. Не делай больше таких кораблей.
– Но Кесарь!
– К тому же, как ты будешь прокладывать курс без ветра?
– Я могу изобрести механизм, который всегда будет указывать в одном направлении.
– Изобретай! Быть может, ты придумаешь подвижную стрелку, всегда направленную на Рим.
– Скорее на север.
– Главное, никаких паровых кораблей!
– Я…
Император поднял ладонь.
– Такова моя императорская воля, Фанокл.
– Подчиняюсь. Кесарь, быть может, придет день, когда все люди будут свободны, потому что перестанут считать себя рабами…
Император покачал головой.
– Ты работаешь с идеальными элементами и потому привык идеализировать. Рабы будут всегда, хотя название может измениться. Что есть рабство, как не превосходство сильного над слабым? И как ты сделаешь людей равными? А может, ты наивно полагаешь, что равными рождаются?
Он посерьезнел.
– Что до твоей взрывчатки, в тот день она спасла мне жизнь, а значит, сохранила мир в Империи. Однако Империя лишилась тирана, который убил бы полдюжины людей, но справедливо обошелся бы с сотней миллионов. Невыгодная сделка для человечества. Нет, Фанокл, пусть лучше Юпитер сам распоряжается карающей молнией.
– Но это были мои лучшие изобретения!
Остывшую форель унесли с императорского блюда и заменили следующей. Он снова погрузился лицом в теплый аромат.
– Скороварка… я вознагражу тебя за нее.
– Тогда, Кесарь, может быть, вы вознаградите меня и за другое?
– За что?
– За третье изобретение. Я держал его в тайне.
Рука Фанокла медленно скользнула к поясу.
Император с опаской ждал.
– Оно тоже связано с громом?
– Только с тишиной.
Император нахмурился. Взял протянутые Фаноклом свитки и стал их рассматривать.
– Стихи? Значит, ты поэт?
– Это стихи Мамиллия.
– Как я сразу не догадался? Софокл, Карцид… Начитанный юноша!
– Мое изобретение поможет ему прославиться. Посмотрите на второе стихотворение, Кесарь: оно в точности повторяет первое. Я нашел способ воспроизводить книги и назвал его печатью. Один мужчина с подмастерьем сможет делать тысячу копий за день.
Император поднял голову.
– Мы сможем сделать сотни тысяч копий Гомера!
– Миллион, если пожелаете.
– Поэтам не придется страдать от безвестности…
– Или нехватки денег. Никаких рабов-переписчиков; поэт будет продавать свои труды мешками, как овощи. Последний поваренок сможет насладиться величием нашего афинского театра…
Император возбужденно приподнялся на локте.
– Публичная библиотека в каждом городе!
– … в каждом доме.
– Десять тысяч копий любовных стихов Катулла…
– Сотни тысяч трудов Мамиллия…
– Гесиод в каждом доме…
– Литератор на каждой улице…
– Подробнейшие сведения на все мыслимые темы.
– Знания, образование…
Император снова лег.
– Постой. А разве у нас достаточно гениев? Как часто рождаются Горации?
– Поверьте, Кесарь, природа щедра.
– Представь, что каждый сможет написать книгу.
– Почему бы и нет? Интересные биографии…
Император стал пристально вглядываться в невидимую точку вне этого мира – в далеком будущем.
– «Дневник губернатора провинции». «Я построил Вал Адриана». «Моя жизнь в обществе, исповедь знатной дамы».
– Ученые труды.
– «Пятьдесят глав с примечаниями в каталоге кораблей». «Метрические новшества в мимиамбах Герода». «Бессознательный символизм в первой книге Евклида». «Пролегомены в исследовании остаточных пустяков».
В глазах Императора отразился ужас.
– «История – по стопам Фукидида». «Я была бабушкой Нерона».
Фанокл выпрямился и увлеченно хлопнул в ладоши.
– Доклады, Кесарь, фактические сведения!
Ужас в глазах стал еще выразительнее.
– … труды по военному и морскому делу, санитарии, евгенике – я прочту их все до единого! По политике, экономике, пасторали, статистике, медицине…
Император, шатаясь, встал на ноги. Поднял руки и зажмурился с искаженным лицом.
– Пусть снова споет!
Искусно и бесстрастно зазвучал знакомый голос.
Император открыл глаза, торопливо подошел к колонне и погладил реальный и осязаемый камень, вновь обретая твердую опору под ногами. Подняв глаза к потолку, он стал разглядывать созвездие, искрящееся в хрустальных сферах. Ему удалось успокоиться, хотя тело еще немного подрагивало. Он повернулся к Фаноклу.
– Итак, мы говорили о твоем вознаграждении.